Из ада в ад

Октябрьский холод режет сталь брони,
И грязь по пояс – наш привычный быт.
Под Орлянкой снова вспыхнули огни,
И каждый третий будет здесь убит.

Снаряды рвут промерзшую листву,
Свинец поет над каской колыбель.
Мы видим смерть и ад здесь, наяву,
Идем вперед в кровавую метель.

Из ада в ад, сквозь дым и черный пепел,
Где каждый метр пропитан болью, кровью.
Ведет вперед свой яростный разбег
Двенадцатый, сжимая волю вдвое.
Семьдесят первый рвется напролом,
И двести девяносто первый рядом.
Мы заслоним товарищей крылом,
Идем вперед под минометным градом.

Посадки стали братскою могилой,
Здесь каждый куст – последний чей-то вздох.
Вчерашний друг, что был со мною и
Сражался рядом, но я помочь ему не смог.

Его глаза подернулись стеклом,
И он упал, снаряд взорвался рядом,
А я кричал, срывая в хрип свой голос.
Мы этот штурм когда-нибудь поймем,
Но не сейчас, братишка, не сейчас.

Из ада в ад, сквозь дым и черный пепел,
Где каждый метр пропитан болью, кровью.
Ведет вперед свой яростный разбег
Двенадцатый, сжимая волю вдвое.
Семьдесят первый рвется напролом,
И двести девяносто первый рядом.
Мы заслоним товарищей крылом,
Идем вперед под минометным градом.

Работино – сожженная земля,
Развалины, где жизнь была когда-то.
Теперь осколки небо шевелят,
И нет пути, нет нам пути обратно.

Кругом воронки, смерть и пустота,
И только ненависть стучит упрямо в вены.
За тех парней, чья занята черта,
Мы поднимаемся из огненной геенны.

Из ада в ад, сквозь дым и черный пепел,
Где каждый метр пропитан болью, кровью.
Ведет вперед свой яростный разбег
Двенадцатый, сжимая волю вдвое.
Семьдесят первый рвется напролом,
И двести девяносто первый рядом.
Мы заслоним товарищей крылом,
Идем вперед под минометным градом.

Закончится ли бой, наступит ли рассвет?
Мы не гадаем, просто держим строй.
Нам много зим и очень много лет,
Но мы идем, ведя войну с войной.

И пусть запомнят нас, простых солдат,
Что в октябре, под залпами огня,
Не отступили ни на шаг назад,
Свою страну и братьев заслоня.