Последний лист на дереве

Дрожит последний лист на стылом сквозняке,
Нагой скелет ветвей пронзает небосвод.
Он держится один в осенней тишине,
Как будто ждёт чего-то, что вот-вот придёт.

Не из упрямства ль он, последний из солдат,
Стоит на рубеже, не отступив назад?
Не из надежды ль, что весна вернётся вновь
И в мёртвых жилах вновь заговорит любовь?

А может, это страсть к порывам ледяным,
К тому, кто рвёт его, но с кем он был един?
Он любит этот ветр, свой танец роковой,
И с ним прощается, качая головой.

Он видел всё: рассвет, и полдень, и закат,
И птиц, что гнёзда здесь спешили создавать.
Он слышал шёпот тех, кто прятался в тени,
И помнит все дожди, и все шальные дни.

Он – память дерева. Он – лета эпилог.
Он – самый главный стих из недописанных строк.
И он висит, дрожа, не потому что слаб,
Не потому что ждёт тепла грядущих лап...

Он просто должен быть. Последний страж конца.
Чтоб кто-то, вскинув взгляд, увидел у лица
Не смерть, не пустоту, не рока приговор, —
А мужество смотреть безмолвию в упор.