Люди, рыбы

Старик на облаке сидит, вздыхает - он на землю смотрит.
Мнёт глину пальцами в мозолях, пытаясь вспомнить, что хотел слепить.
Вот старый пень, корит себя, забыл, но помнят пальцы
и слепив кривого человечка, его он нянчит на ладони.
Звенит ключами золотыми и торопит его Пётр - Домой, пора домой.
А глина, отче, это баловство. И проводив его, он вытирает слёзы,
и закрывает в Рай скрипучие врата.
Старик, укрывшись старым одеялом засыпает.
А сны его - сады на пепелищах, развалины заросшие малиной и травой,
и  чистый снег, укрывший поле боя.
Он ищет их везде - их покаянный плач, молитву на краю и ропот обречённых,
но нет здесь больше, отче наш, людей и птиц,
ведь на руках твоих засохла глина.
А он устал, он так устал, всё начинать сначала.
Он просыпается от ветра и солёных брызг.
Стоит на берегу и волны омывают ноги.
А из глубин морских ползут на камни и песок ещё слепые рыбы. 
Им солнце обжигает чешую, и он в ладонях носит воду и поливает скользкие бока.

И говорит себе - Ну, что ж, живым к живому.
И зажигает в небе  путеводную Звезду.