Вторая модель

Тая приходит ночью. Тихо, босыми ногами пробегает через  пятно света, пробивающегося от уличного фонаря через тонкую органзу штор. Свет струится, словно вода, и кажется, что маленькие ступни Таи оставляют на поверхности световой лужи едва заметные, расходящиеся в разные стороны, круги. Тая снимает через голову ночную рубашку, и ее по-детски угловатое тело, словно юркая ящерка по шершавым камням, скользит под одеялом к моему лицу. Голова выныривает совсем рядом и  теплые, вкуса молока и меда,  губы берут мою нижнюю губу в мучительно сладкий плен.
« Тише, глупышка!» - шепчу я и прижимаю ее мягкое податливое тело к своему.  Она барахтается, изображая борьбу, потом затихает теплым котёнком на груди, прижавшись ухом, виском и копной пушистых светлых волос к моему плечу. Я глажу эти волосы с едва заметным запахом летнего луга и шепчу:
« Тая, Тая, золотая!». Тая засыпает, улыбаясь, а я ещё долго думаю о том, как прекрасны эти нежные вечерние объятья. Думаю, пока не засыпаю…

***
- Ты совсем перестал мечтать о небе! Куда делась твоя давняя мечта?
- Сейчас  меня занимают совсем другое, сынок.
- Жаль, мне так нравился тот твой летающий прототип! Мы так здорово запускали его!
- Помню, сынок! И твой восторг от его полета тоже!
- Он крутил фигуры: петли, бочки, штопоры. Зависал над дорожкой! Кружил над домом!
- Тот прототип был несовершенен, сынок. Ты любишь полеты, я знаю, но это не то, с чем можно экспериментировать…
- Но мы вместе можем его усовершенствовать! Он будет летать куда выше. Давай увеличим ему размах крыла!
- Такое увеличение повлечет за собой рост лобового сопротивления…
- Ничего, я знаю,  ты сможешь преодолеть эту программу! Ты же мой папа!
- Нет! Так эту задачу не решить! Увеличение сопротивления повлечет необходимость увеличения мощности силовой установки.
- У нас же есть привод от Левиафана! Помнишь, ты его разобрал? Его детали до сих пор лежат в разных местах двора и сада! А многие уже пошли в дело!
- Где этот привод? Я хочу посмотреть на него!
- Последний раз я видел его в амбаре! Там, скорее всего!
- Хоть он и старый, мы можем попробовать!

***
- Слушай, сынок! Здесь, в амбаре, идея с этой огромной сильной установкой уже не кажется выполнимой, или даже просто разумной!
- Ну пап! Ты говоришь это потому, что эта модель тебе уже неинтересна. Ты уже готовишь тему на завтра!
- Ну, сам посмотри! Разве эти крылья для такого тонкого и изящного корпуса? Мало того, что они его попросту размолотят, так ещё и некрасиво совсем получается! Сам посуди! Неровно, кособоко, отталкивающе!  Хватит  уже дуться!
- Зачем нам красота? Главное, чтобы летал!
- Я тоже так думал в предыдущей версии летающих моделей! Жизнь показала, что экономить на красоте нельзя: красота это баланс, развесовка, это проверка правильности твоих выводов. Если красиво, значит правильно! Много лет это правило работает!
- Ты говоришь много умных слов, папа! Давай просто сделаем, чтобы она взлетела: кривая, некрасивая – все равно! Небо рассудит!
- Хорошо, сынок – будь по твоему! Мне никогда не нравился путь естественного отбора, определения лучшего посредством уничтожения всего остального, но как ты поймёшь все его недостатки, если не попробуешь?
- Скоро вечер и, ты уйдешь опять. Давай скорее соединять их вместе!
***
-  Знаешь что, сын? Отрицательный результат – тоже результат!
- Но все же было верно, отец! Вот этот лонжерон я лично рассчитывал на прочность! Нервюры крыла набраны идеально! А он, почему то, не летит!
- Физика, сынок, физика!
- Ты же сам создаёшь физику, создавая профиль крыла, обводы корпуса, рули!
- Не смотри на меня так! Я ее создал не для того, чтобы нарушать!
- Ты ретроград! Ничего нового: красота, стабильность, неторопливость
- Стоило бы наказать тебя за грубость! Завтра ещё попробуем! Но ты, явно не хочешь сначала все обдумать на чертеже, и только потом начинать творить!
- Я смирился со своей участью полного бездаря в технике и прошу тебя помочь мне сделать эти расчеты!
- Ах ты подлиза! Как обошел отца! Я, конечно, помогу тебе. Если бы мы сегодня не потеряли столько времени, мы всё успели довести этот прототип до ума.
- Спасибо, отец! Я получил урок!
- Пойдем, сынок! Я покажу тебе свою новую идею!
***
Тая поворачивается во сне на бок. Я, инстинктивно, боясь ее потерять, поворачиваюсь следом и ещё сильнее прижимаю ее к себе, а себя – к ней. Теперь ее маленькая попка оказывается где-то в районе моего паха, обдавая кожу жарким теплом женского тела. «Спи, Тая! Спи!» - шепчу я в ее теплое ушко. Она спит и, конечно, мне не отвечает. Где-то капает вода, стучат старые часы и ночь на мягких совиных крыльях  медленно и монотонно кружит над нашей одиноко стоящей кроватью. Круг, ещё круг, третий. Какая ты, одинокая серая птица с жемчужинами звезд вместо глаз?
***
Я просыпаюсь от резкого толчка: это Тая вздрогнула во сне и толкнула меня босой ногой.  Ей сниться что-то и, во сне она мелко дрожит и постанывает. « Тише, Тише, маленькая!» Сейчас она  лежит ничком, раскинув руки, словно плавчиха, которая плыла баттерфляем и завязла в шелковых волнах. Волосы веером разметаны по белизне простыней. Я привстаю на локтях и, стараясь не наступить коленом на ее руку или ногу, подползаю ближе. Как она прекрасна в своей наготе и беззащитности! Я беру теплую ладошку Таи и глажу ее сверху. Она пытается освободить руку,  шевелит губами и что-то лепечет во сне.Тыльная сторона ладошки у Таи загорелая, и сквозь тонкую кожу проглядывают синие венки. Я целую это маленькое теплое чудо, словно крохотного ручного зверька, неведомо откуда забежавшего этой ночью в нашу спальню, и чувствую губами биение пульса под кожей. Тая успокаивается,и мне сам  собой приходит на ум короткий стишок.Я слегка поворачиваю ее голову на бок и шепчу его Тае в покрытое мягким светлым пушком ушко:
Ты спишь, раскинув руки, Тая,
Как будто следом птичьих стай
Куда-то ночью улетаешь!
Взлетай!
Я, конечно, знаю , что Тая все равно  меня не слышит: « Спи, любимая!»
***
- Садовая калитка покосилась, папа!
- Было много дождей! Растениям нужно много воды…
- Зачем тебе столько растений, отец? Тебе же трудно следить за всем этим хозяйством…
- Растения едят птицы и звери… Кто же станет ухаживать за растениями, если не я?
- Конечно, садовник! А ты – инженер, конструктор, творец! Ты должен творить, папа!
- Хороший конструктор учится у природы. Смотри на эти стройные сосны! Они, словно ряды колонн в мраморном храме на утесе  над бирюзовым морем! Посмотри на эту корзину с акантом: чудо! Прямо готовая капитель коринфской колонны!
- Когда ещё появятся эти колонны…
- Ты их увидишь, обещаю!
- И все таки, что ты думаешь о помощнике? Или помощниках? Подметать дорожки в саду, убирать во дворе и ангаре. Починить калитку, наконец!
- Калитка мне не мешает, сынок!
- Постричь кусты, прополоть твои заросшие грядки…
- Мне нравятся заросшие сады, нестриженые кусты, дикие камни…
- О! Кому как не мне, знать о тоем оригинальном вкусе и неповторимом стиле!
- А если я подстригу кусты, они не дадут плодов. Что будут есть лисы? Где птицы совьют гнезда?
- На других кустах и деревьях… А розы вообще плохо растут, если их не стричь! Это мои цветы, я все о них знаю!
- Я обрезаю розы, сынок!  И даже попробовал делать прививки! Посмотри на эту, желто-лососевую! С острыми, словно стрелы, лепестками…
- Папа! Ты неисправим!
***
- А он брутален! Ничего не скажешь! Крепкий мощный корпус! Угловатые скулы! Хищные обводы!
- Ты помнишь, сынок, как когда-то был у нас прототип Исполина? Я не стал долго мудрить и просто сделал уменьшенную копию.
- Исполин? Да! Что-то такое я припоминаю! Он был пол-литровым, кажется?
- Ты абсолютно прав!
- Значит, если этот меньше в пять раз, значит объем у него порядка ста кубиков?
- Девяносто. Сто двадцать под нагрузкой!
- Эти твои наземные модели наводят на меня тоску: чтобы поднять такой корпус в воздух даже пол-литрового насоса будет мало!
- Зачем ему пол-литровый насос? Занимать место в корпусе? Модель по энерговооруженности идеально сбалансирована!
- Как ты думаешь его использовать? Как по мне, так в саду ему самое место!
- У меня на него большие планы! Я как-то интуитивно понимаю, на уровне нервных окончаний, что за этой моделью будущее! Вот только чего-то ему не достаёт!
- Имени! Как ты назовешь его?
- По имени этого места -Аэдаим. Две буквы: далет и мэм. Тебе нравится огласовка дифтонгами?
- Как ты любишь все эти сложности: дифтонги, зубно- губно-щелевые, придыхания! Папа! Это ужас, а не язык! Все равно это со временем упростился! Зачем себя мучить?
- Что же в нем не хватает? Не могу понять? Чувствую, а не понимаю!
- Слушай! А что если я создам свой вариант?!Бета-версию! Как ты там говоришь? «Если красиво, значит правильно?» Мы сделаем ее не такой мощной, а скорее изящной! Спортивный вариант! Ха! Именно! У модели должен быть прототип названия! О! Придумал! Вторая модель!
- Только не тащи в нее все твои разработки по летающим образцам! Насос можешь брать от этой модели! Учти! У них должна быть полная взаимозаменяемость! Полная унификация, слышишь?
- Конечно! От летающих моделей в ней останется только более гладкие материалы и обтекаемые формы. Ничего с собой поделать не могу: аэродинамика у меня в крови!
- Только успей до вечера, сынок! Утром обе модели должны быть введены в эксплуатацию…

***
Словно пружина подбрасывает Таю в воздух, она летит через кровать , через меня и плюхается голыми звонкими пятками на пол. «Ай-ай-ай!» - вполголоса верещит она и пулей уносится из спальни. Хлопает дверь туалета, звякает щеколда, и в квартире наступает тишина. Я лежу и жду, пока Тая вернётся…

***
- Погрей меня ! – я лижу на животе, а Тая садится мне на поясницу, поджимает ноги к груди и ставит свои холодные от бега  по полу, пятки между моими лопатками.
Брр! Ее голые ягодицы на моей спине тоже холодные, но по сравнению с пятками , это ещё терпимо. Она двигает ими, пытаясь быстрее согреться, и моя спина отзывается в ответ приятной ноющей болью усталых мышц.
- Ложись, - говорю я Тае, - ты сегодня успела поспать, а я охранял твой покой!
- Ты – мой герой! – она смеётся и ложится вниз животом вдоль моей спины. Сразу становится жарко! Тая обнимает меня, смыкая руки под моей грудью, - прокати меня, Большая черепаха!
Я изображаю гребки руками и ногами. Тая визжит от радости, и соскальзывает с моей спины в сторону. Это она нырнула с меня, как с доски, в море и теперь плывет. Я поворачиваюсь к ней, обнимаю и пытаюсь поймать ее легкие, как бабочка, губы. Маленькая грудь Таи сейчас поднялась, соски заострились, словно от холода. Я глажу их, грею руками мягкие упругие шарики,  как будто мне попали в руки две теплые, нагретые южным солнцем, дыньки….
***
- Я в восторге! Ты меня с каждым днём поражаешь все больше и больше! Мне стоит поучиться у тебя, сынок!
- А же говорил, что летающие модели куда лучше! И на взгляд и на ощупь.
- Очень изящно! Особенно здесь! И вот тут!
- Здесь я применил «золотое сечение»! Изгиб вышел просто чудесно!
- Слушай! Как ты думаешь: не будет мешать этот странный выступ спереди?
- Мне кажется, этот выступ станет для нее лучшим украшением, папа!
- Откуда он взялся? А! Понятно! Ты пытался втиснуть в  исходную версию более мощный насос! И увеличил объем корпуса в этом месте! Теперь насос другой, а выступы остались!
- Смотри, какие тонкие ребра у этого корпуса! Ни одного лишнего грамма!
- Симфония сопромата! Флейты балок, валторны тяг, гобои рычагов! Ты молодец, сынок!
- Дай мне твою руку, папа! Потрогай! Гладко?
- Да! Поверхность глянцевая! Я удивляюсь, что ты её вообще не отполировал! Блистала бы на солнце, как медный таз!
- У твоего корпус обработан куда грубее!
- Мне показалось, что для земли это излишество! Пусть будет шершавым. Что тут плохого?
- Он будет за все цепляться! Воздух будет обтекать его с большим сопротивлением. И на ощупь моя – гораздо приятнее!
- Все равно летать она будет редко…Эта твоя Вторая модель.
- Когда я создавал ее, я представлял себе семечко одуванчика: лёгкое и невесомое. Дунь на него едва и оно летит! Летит! Пусть и это мое творение сохранит эту скрытую возможность полета!
- Не крылья, не винты, а парус? Способность летать не по своей воле? Когда кто-то или что-то сообщает импульс?
- Да! Именно так! Способность летать тогда, когда кто-то вдохновляет летать!
***
- Когда ты поставил здесь эту скамейку? Я не помню её! А я не могу не запомнить скамейку, с которой так удивительно хорошо смотреть на закат!
- Она стоит тут целую вечность!
- Воздух густеет, отец! И туман ползет с реки…
- Наступил вечер! И мне пора собираться…
- Чтобы  снова творить всю ночь? Чтоб потом эти ночи назвали днями творения!
- Конечно! Творить можно только ночью! Днём можно создавать, разрабатывать, внедрять, рассчитывать, изготавливать, делать! А ночью – творить!
- Как ты это делаешь?
- Что это?
- Оживляешь их! Делаешь их живыми!
- Очень просто, сынок! Я беру их за плечи и громко зову по имени! И когда прозвучит последний звук, они оживают! Нет, оживают – это грубо! Приходят в бытие!
- А почему это происходит именно так?
- Потому, что звук – это жизнь! А тишина – смерть! Чтобы что-то начало жить, нужно его позвать! Просто позвать по имени! Вслух!
***
Утро врывается в спальню неудержимым потоком солнечных лучей. Тая потешно копошится в капкане из скомканного ею же самой одеяла, сучит своим длинными ногами, как перевёрнутая навзничь черепашка. Я лежу на боку и наблюдаю за ее барахтаниями. Наконец, Тая освобождается, встаёт на четвереньки и выгибает кошкой спинку. Солнце жадно лижет ее загорелую кожу, путается в тонких бесценных волосках, в бисерной россыпи мелких мурашек. Она ползет ко мне, быстро целует в ухо, спрыгивает с кровати и бежит, нет, скорее летит на полупальцах над полом, пронизанная теплом и светом летнего утра. Лёгкий шелк летит в разные стороны, и лавина света окончательно погребает комнату под собой. Когда я открываю глаза, Тая, голая и прекрасная, стоит спиной ко мне в позолоченной раме окна. Свет проникает сквозь нее, и сейчас ее тело кажется мне высоким африканским кувшином из полупрозрачного стекла цвета утреннего капучино.
- Тая! – зову я ее тихонько, и звук моего голоса приводит картинку в движение, - Тая золотая!
- Что? – она оборачивается. Волосы, которые она держала сверху рукой, искрящийся волной рассыпаются по спине, - что, любимый? О чем ты думаешь?
- Я  думаю, как ты прекрасна и совершенна, Тая!
Она улыбается какой-то особой нездешней улыбкой, словно сейчас, в этот краткий миг, ей ведома вся мудрость этого Мира :
- Конечно! Я же женщина! Вторая модель!

© Кашира; июль 2019