Нерадивым. Воздаяние

Воин выл — рекою пал,
Чтоб навек лечь у лесов.
Потом Смерть пришла на бал,
Подвинув стул, закрыв засов.

Был собою невелик,
Но в драке горел последний.
В тот день он навек поник
В историю холодных умений.

Где мой дом? Где кров? Где вода,
Что вокруг меня разлилась?
Где душа, моя одна,
Что в полях навсегда сокрылась?

Вспоминалась мама родная,
Однажды сполна накормив,
Сказала: «Сынок, я усталая,
Учись, а то глуп и нерадив».

За что такая мне расплата?
Во мне же силы — с детства сплав!
Я всех ломал, была не схвата,
Я бил и бил, зная — он не прав!

Я вышел в мир. Чело взвел к небу.
Про долг и армию забыл.
Кругом девяностые: девки, солнце, небо,
И с корешами ствол уже обмыл.

Заводик, дельце, рукопашный бой.
Железо в руку — вот он нож.
И чукча пал на вечный упокой.
«Своё, — сказал, — ты силой берёшь».

Мой авторитет, моя делюга.
Уж не плачет мама родная моя.
Не помню, как горела та фольга,
Но помню, как сошёл вдруг с края.

Он бил меня, спрашивал за юность.
У братана — дикий нервоз.
Был худ, высок. Звали Дуня.
Ломал меня не особо всерьёз.

Наутро — ломка, тяги хумарные.
Такое чувствовать в мой первый раз.
А где друзья? Где позывные?
Пошли «забрать» тот самый госзаказ.

Мне так понравилось сидеть в коробке,
Я ею так проникся, захотел себе.
«По узкой, — молвил бродяга, — тропке
Мы с тобой идём» в том Душанбе.

Я слушал всё, но в сердце не проникся.
Мы колотили деньги, как могли.
Но мент в нас так тогда вцепился,
Сказав: «Ребята, грань вы перешли».

Мне дали пять. Плюс год за взлом.
Я уходил, своих всех золотых лишая.
Срывал котлы с руки, клубясь как злом.
А у матушки вся голова седая.

Со мной братва, все на короткой.
Я звался здравым, знали все.
«Я выйду скоро, ждите, в тёмной норке
Приедет «чёрный» воронок во глясе».

Но вышел я. И обомлел, увидев маму.
Она, к груди крестом прижавшись, стоя.
«За тебя свечи по всем храмам
Я ставила, молясь без вечного покоя.

Оставь это всё! Мы заживём по-новой!
Я чую дурость, мне так страшно!»
Я ж: «Все блага эпохи совковой
Заберу, не моргнув, и бесстрашно!»

И вот в нулевых разговор тот роковой.
Нас позвали на сходку всей стаей.
И тот ствол у виска... Был он боевой.
Выстрел в голову, пал тяжеленной я сваей.

И Смерть встала, стул отодвинув.
Я шаг ступил уже за чертой.
«Средь деревьев оставлю, сгинув»,
С братками вас той самой рекой.