Архангельск

Перед рекою этой молчаливой
снова осень, вдовий опуская взгляд,
вспомнит, как покачивая гривой,
купалась здесь тысячелетие назад.

И в помине не было здесь города,
воздвигнутого хмурым Иоанном, –
только осень, одинокая и гордая,
спускалась в воду, скрытая туманом.

Но город этот был воздвигнут,
вспоминает осень, как во сне:
церкви, словно юноши, возникнут,
крест влача на старческой спине.

А на площади сурово и безмолвно
впервые собиравшийся народ
время в камне остановит, словно
лицо, не обращенное вперёд.

Безропотно встречающая стужу,
примет осень рясу зимнюю,
впервые обращенная на службу
камню, человеку и унынию.

Город мой, ни слова не сказавший,
ты разве помнишь песни золотые,
когда весь мир листвой опавшей
в руки помещается худые?

Твои фасады выступают угнетенно,
обнаженные, как белизна затылка,
и прикрывает их, как мать ребенка,
рыбьим жиром пасмурная дымка.

Город мой, где не случается весна,
где осень, как одно безликое сегодня,
здесь на одном тебе лежит, как тяжкая вина,
благословение Господне.