Николай Гумилев

Да, я знаю, я вам не пара,
Я пришел из другой страны,
И мне нравится не гитара,
А дикарский напев зурны.

Не по залам и по салонам,
Темным платьям и пиджакам -
Я читаю стихи драконам,
Водопадам и облакам.

Я люблю - как араб в пустыне
Припадает к воде и пьет,
А не рыцарем на картине,
Что на звезды смотрит и ждет.

И умру я не на постели,
При нотариусе и враче,
А в какой-нибудь дикой щели,
Утонувшей в густом плюще,

Чтоб войти не во всем открытый,
Протестантский, прибранный рай,
А туда, где разбойник и мытарь
И блудница крикнут: вставай!
1921
(Елене Дюбуше, «Синяя звёзда»)

Мне трудно судить о Гумилёве, я слишком мало знаю, и не нужно притворяться, никто толком ничего не знает, слишком много подвигов, слишком много придумок (фейков), слишком много женщин. Тут нужно трезво разбираться, и я попробую это сделать. В двух вещах я уверен: Гумилев был талантливым поэтом, который рано ушел, и второе, если бы его не расстреляли, он возможно стал бы одной из первых величин в русской поэзии. А дальше все остальное, которое состоит из множества вопросов: я нарисовал четыре окружности, местами пересекающиеся. Идея такая, что пересечения что-то выявят. Первая – женщины Гумилева, окружность называется «Барышни», их насчитывают 21, но количество меня никогда не смущало, я где-то вычитал, что он был некрасивым, или считал себя некрасивым, поэтому он должен был постоянно доказывать свою привлекательность и неподражаемость количеством побед, так что, мне показалось это убедительным, и я дальше от этой темы отстал. Вторая окружность – «Подвиги», у Гумилева два солдатских Георгиевских креста и офицерский орден, но вообще-то тут множество непонятного, не очень-то помогающего его геройскому офицерскому ореолу. Для меня его ореол мученика ясен, но никак не влияет на значительность его как поэта. О, его расстреляла ВЧК, значит он гениальный поэт. Нет, это не для меня, тем не менее, с его расстрелом нужно разобраться, что тут правда, что выдумки, и это честно и по отношению к Гумилеву и его памяти, во всяком случае, писать за него стихи, выдавая их за его посмертные – гадость не меньшая, чем сам расстрел. Третья окружность – его стихи, стихи и есть самое главное с моей точки зрения. О стихах сразу скажу, что стихи мне не нравились, несколько раз пытался начать читать, даже купил когда-то 4-х томник, но ничего не получалось. Стихи – сложная материя, тут нужно найти матрицу, по которой выделяются некоторые близкие лично вам стихотворения, и вот, фильтруя таким образом, вы понимаете, насколько поэт хорош и близок вам. У меня так было с Бродским, с поэтом, которого я люблю и читаю постоянно. Просто очень мало поэтов, у которых все стихи - удачные, назовём это так, русских – один-два. О стихах Гумилева я ещё напишу отдельно. И, наконец, Гумилев был путешественником, и одним из крупнейших исследователей Африки, это войдет в окружность «Путешественник». Он совершил несколько экспедиций по восточной и северо-восточной Африке и привёз в Музей антропологии и этнографии (Кунсткамеру) в Санкт-Петербурге богатейшую коллекцию. Всё это отразилось на текстах его стихов. Так что, занятно, что получится, если посмотреть на пересекающиеся части четырех окружностей.

I. Начнем с женщин, окружность «Барышни», я привожу практически весь список привязанностей Гумилева не для того, чтобы вам досадить, список солидный, и он мне понадобится в дальнейшем для доказательства одной мысли. Действительно, Ахматова, Одоевцева, Лариса Рейснер, Берберова в активе у сравнительно молодого человека, значит он обладал по крайней мере какой-то привлекательностью.

1. Когда Гумилеву было 17 лет, он и его семья жили в Тифлисе два года, 1900-1903, он тогда увлекался юной гимназисткой Марией Маркс, и посвятил ей 14 стихотворений:

Во мраке безрадостном ночи,
Душевной больной пустоты
Мне светят лишь дивные очи
Ее неземной красоты.

2. Следующей его пассией была Анна Ахматова (Аня Горенко). Они познакомились в 1904 году. Об этом написано множество книг, я же со своей стороны предложу свой очерк об Анне Ахматовой (см. http://stihi.ru/2023/12/18/371). Начнем с мнения Ирины Одоевцевой (о ней – ниже) «О своей безумной и мучительной любви к Анне Ахматовой и о том, с каким трудом он добился ее согласия на брак, он вспоминал с явным удовольствием, как и о своей попытке самоубийства». Николай Гумилёв делал предложение Анне Ахматовой четыре раза, и трижды она ему отказывала. Первый раз Гумилёв сделал предложение в 1905 году, но получил отказ, так как сердце поэтессы было занято её репетитором Владимиром Голенищевым-Кутузовым. Следующий раз он сделал предложение в Крыму, но она, увидев мёртвую рыбу на берегу, посчитала это дурным предзнаменованием и отказала поэту. Третий раз Гумилёв написал Анне письмо с ультиматум: или она выходит за него замуж, или он уходит из жизни. Но и на этот раз Ахматова отказала. Четвёртый раз они объявили о помолвке. 25 апреля (8 мая по новому стилю) 1910 года состоялось венчание поэтов Николая Гумилёва и Анны Горенко (Ахматовой) в Николаевской церкви села Никольская Слободка недалеко от Киева. А в 1904 году Гумилев написал:   

             Русалка
На русалке горит ожерелье
И рубины греховно-красны,
Это странно-печальные сны
Мирового, больного похмелья.
На русалке горит ожерелье
И рубины греховно-красны.

У русалки мерцающий взгляд,
Умирающий взгляд полуночи,
Он блестит, то длинней, то короче,
Когда ветры морские кричат.
У русалки чарующий взгляд,
У русалки печальные очи.

Я люблю её, деву-ундину,
Озарённую ночью глухой
 Я люблю её взгляд заревой
 И горящие негой рубины…
 Потому что я сам из пучины,
 Из бездонной пучины морской.
(1904)
(Фамилия Го;ренко – ударение правильно стоит, возможно, от слова «горе», а не от слова «гореть»). Отношения Гумилева и Ахматовой были сложны и разнообразны, я же и к Гумилеву относился не особо серьезно именно из-за отношения к нему Анны Ахматовой, а точнее, всей этой истории с Модильяни. Это был несчастный брак, и не моя цель, искать, кто прав, кто виноват. Коротко говоря: 1 октября 1912 года у Анны и Николая Гумилёвых родился сын Лев. 5 августа 1918 года состоялся развод Николая Гумилева и Анны Ахматовой. Отношения между этой парой разладились давно, но развестись с правом вновь вступить в брак до революции было невозможно. 8 августа 1918 года Гумилев женился на Анне Николаевне Энгельгардт, дочери историка и литературоведа Н. А. Энгельгардта (номер 11 в списке барышень), то бишь, три дня Гумилёву хватило, чтобы сделать новый выбор.

3. Далее следует Лидия Аренс, фотографию которой я не нашел. Павел Лукницкий вспоминал: «…Вера Аренс, тихая и прелестная, «как ангел», пользовалась большими симпатиями Николая Степановича. А Лида Аренс увлеклась Николаем Степановичем, и был роман; дело кончилось скандалом в семье Аренсов, так как Лида даже оставила дом и поселилась отдельно.» Ахматова написала, что к Лиде Аренс Гумилев обращался в стихах «Сегодня ты придешь ко мне» и «Не медной музыкой фанфар».
…
Ты остановишься, бледна,
И тихо сбросишь плащ.
Не так ли полная луна
Встает из темных чащ?
…
(«Сегодня ты придешь ко мне»). В этом роде

4. Мария Кузьмина-Караваева. О Марии вспоминает Ахматова:
«В жизни Коли было много увлечений. Но самой возвышенной и глубокой его любовью была любовь к Маше. Это была высокая тоненькая блондинка с большими грустными голубыми глазами, очень женственная. Коля должен был остаться несколько дней в Слепневе, но оттягивал свой отъезд под всякими предлогами. Нянечка Кузьминых-Караваевых говорила: «Машенька совсем ослепила Николая Степановича». Увлеченный Машей, Коля умышленно дольше, чем надо, рылся в библиотеке и в назначенный день отъезда говорил, что библиотечная «…пыль рьянее, чем наркотик…», что у него сильно разболелась голова, театрально хватался при тетушке Варе за голову, и лошадей откладывали».
Мария Кузьмина-Караваева умерла от туберкулёза в 1911, когда ей было всего 23 года. Кошмар. Фото очень плохое, так что я не буду его приводить.

5. Далее, Елизавета Дмитриева (Черубина де Габриак).
Елизавета Дмитриева вспоминает «Все путешествие туда я помню, как дымно-розовый закат, и мы вместе у окна вагона. Я звала его «Гумми», не любила имени «Николай», а он меня, как зовут дома, «Лиля» — «имя похоже на серебристый колокольчик», — как говорил он». А Алексей Толстой вспоминает:

«Гумилёв с иронией встретил любовную неудачу: в продолжение недели он занимался ловлей тарантулов. Его карманы были набиты пауками, посаженными в спичечные коробки. Он устраивал бои тарантулов. К нему было страшно подойти. Затем он заперся у себя в чердачной комнате дачи и написал замечательную, столь прославленную впоследствии поэму «Капитаны». После этого он выпустил пауков и уехал».

Вы все, паладины Зелёного Храма,
Над пасмурным морем следившие румб,
Гонзальво и Кук, Лаперуз и де-Гама,
Мечтатель и царь, генуэзец Колумб!

Роман с Елизаветой Дмитриевой случился внезапно, со слов Елизаветы Дмитриевой, Гумилёв предлагал ей выйти за него замуж, но Дмитриева предпочла Гумилёву другого поэта и его коллегу по редакции «Аполлона» — Максимилиана Волошина. Переводчик Иоганнес фон Гюнтер, поверивший в версию Дмитриевой, устроил «16 или 17 ноября» встречу между Гумилёвым и Дмитриевой на квартире её подруги, надеясь на примирение «возлюбленных». Гумилёв пришёл и сказал следующее:

«Мадемуазель, … вы распространяете ложь, будто я собирался жениться на вас. Вы были моей метресской. На таковых не женятся. Это я хотел вам сказать»

Осенью, когда личность «Черубины де Габриак» была скандально разоблачена, — литературной мистификаций Волошина и Дмитриевой, Гумилёв якобы, по свидетельству Дмитриевой, позволил себе нелестно о ней высказаться, Волошин нанёс ему публичное оскорбление (дал пощёчину) и получил вызов. Дуэль состоялась на Чёрной речке 22 ноября 1909 года, и новость о ней попала во многие столичные журналы и газеты. Стрелялись на кремнёвых гладкоствольных пистолетах пушкинского времени, оба поэта остались невредимы: Гумилёв выстрелил вверх, Волошин стрелял — две осечки. Гумилёв настаивал на третьей попытке, но секунданты объявили дуэль завершённой. Дуэлянты не подали друг другу руки — их следующая встреча и примирение состоялось только в 1921 г. в Феодосии. Воспоминания Волошина о последнем замечании Гумилева:

«Но я <этого> не говорил. Вы поверили словам той сумасшедшей женщины… Впрочем… если Вы не удовлетворены, то я могу отвечать за свои слова, как тогда…»

6. Вера Гедройц. Вера Гедройц вспоминает, как она лечила Гумилева: «Я лечила его от малярии — мальчик заразился во время поездки в Абиссинию. … мальчик он для меня и был — я же лет на 15 старше. Говорит, умираю, не могу без вас. Я ему в ответ: вы умирали от паразитических организмов рода Plasmodium falciparum, и то вас уже вылечили. Тогда он мне посвятил стихотворение. Помню такие строки: «Вам хочется на вашем лунном теле/Следить касанья только женских рук».

Жестокой

«Пленительная, злая, неужели
Для вас смешно святое слово: друг?
Вам хочется на вашем лунном теле
Следить касанья только женских рук,

Прикосновенья губ стыдливо-страстных
И взгляды глаз не требующих, да?
Ужели до сих пор в мечтах неясных
Вас детский смех не мучил никогда?

Любовь мужчины — пламень Прометея
И требует и, требуя, дарит,
Пред ней душа, волнуясь и слабея,
Как красный куст горит и говорит.

Я вас люблю, забудьте сны!» — В молчаньи
Она, чуть дрогнув, веки подняла,
И я услышал звонких лир бряцанье
И громовые клёкоты орла.

Орёл Сафо у белого утёса
Торжественно парил, и красота
Безтенных виноградников Лесбоса
Замкнула богохульные уста.

Короче, странная любовь у людей произошла, не могу судить, на сколько.

7. Татьяна Высоцкая (Адамович)
Ольга Гильдебрандт-Арбенина вспоминает о Татьяне Высоцкой:

«Он говорил, что Татьяна была очень бойка, самостоятельна; она ругалась из-за Мопассана, которого она обожала и превозносила. Она его насильно посадила на извозчика и свезла в редакцию, чтобы он (хотя нехотя!) написал посвящение ей в «Колчане».»
Роман с Высоцкой продолжался в течение 1914–15 годов и получил в историографии поэта собственное имя — «период Адамович».

8. Ольга Гильдебрандт-Арбенина. Из ее дневника: «Татьяна Адамович открыла свою школу ритма. Громадные буквы на афишах… А Аня, верно, поступит к ней в школу. Сегодня как раз открытие. И Гумилёв будет иметь удовольствие видеть свою бывшую и свою настоящую любовь. Быть может, и жену Анну приведет для полного ансамбля. А обо мне забыл и думать…»

9. Ольга Высотская. Орест Высотский вспоминает: «Они встречались то в «Бродячей собаке», то в Эрмитаже, то на Конногвардейском бульваре. Гумилев любил рассказывать об Африке, с гордостью вспоминал, как в Аддис-Абебе был принят самим императором Менеликом, черным аристократом, ведущим свой род от царя Соломона и царицы Савской, живших задолго до Рождества Христова. Рассказывал о пышных празднествах, великолепных военных парадах, воинах в леопардовых и львиных шкурах, на конях, разукрашенных черными страусовыми перьями. Ольге Высотской он казался рыцарем, точно сошедшим с полотна средневекового художника». Николая Степановича она полюбила глубоко и серьезно. Он, особенно в начале романа, отнесся к этому как к своей очередной победе, но постепенно и в нем начали просыпаться более глубокие чувства, которые он старался не показывать: в артистической среде проявлять любовь или ревность считалось плохим тоном.

10. Лариса Рейснер. Лариса Рейснер – девушка легендарная, может кто-то вспомнит советский фильм «Оптимистическая трагедия» с Маргаритой Володиной и Борисом Андреевым, так это про неё. Более подробно см. мой очерк о ней: http://stihi.ru/2023/12/21/816.
О Гумилеве Лариса Рейснер вспоминает: «Он некрасив. Узкий и длинный череп (его можно видеть у Веласкеза, на портретах Карлов и Филиппов испанских), безжалостный лоб, неправильные пасмурные брови, глаза — несимметричные, с обворожительным пристальным взглядом.»
Павел Лукницкий о ситуации в августе 1920 г.: Гумилев назначил свидание Ларисе Рейснер на Гороховой в доме свиданий. Л. Р.: «Я так его любила, что пошла бы куда угодно».

11. Анна Николаевна Энгельгардт. Ирина Одоевцева вспоминает: «Аня Энгельгардт казалась четырнадцатилетней девочкой не только по внешности, но и по развитию. Очень хорошенькой девочкой, с большими темными глазами и тонкими, прелестными веками. Я никогда ни у кого больше не видела таких век». Это конечно всё хорошо, но о второй жене Гумилева можно рассказать очень много, основатель ее рода - Карл Бернард Энгельгардт (1159—1230) — рыцарь 3-го Крестового похода за освобождение Гроба Господня получил фамилию Энгельгардт (в переводе — «Ангел-хранитель»)  за спасение жизни французского короля  Филиппа II Августа при осаде Акры.
А Аня Энгельгардт боготворила Николая Гумилева. В ответ на его предложение, она упала на колени и заплакала: «Нет, я недостойна такого счастья!». Вот именно.
А чуть раньше, в августе 1916 года Николай Гумилев прибывает в Петроград, чтобы держать экзамен на офицерский чин. Тогда же, в августе 1916 года он надписывает Анне Энгельгардт томик своих переводов из Теофиля Готье «Эмали и камеи»:

Об Анне, о дивной, единственной Анне
Я долгие годы мечтаю без сна.
Прекрасней прекрасных, желанней желанных.
Она

12 Елена Дюбуше. В Париже Гумилев влюбился в полурусскую-полуфранцуженку Елену Карловну дю Буше, дочь известного хирурга. Посвятил ей стихотворный сборник «К Синей звезде».
Ольга Гильдебрандт-Арбенина вспоминает о Гумилёве: «Рассказывал про «парижскую» любовь — Елену — забыла фамилию. Она была необыкновенна тем, что, будучи строгой и неприступной девушкой, совершенно сникала и смягчалась, когда ей читал он стихи. (Она была невестой американца, и вряд ли можно было ей делать предложение — он еще не был разведен с Ахматовой)».
Сергей Маковский о Гумилеве: «Все же не надо преувеличивать значения „несчастной“ парижской страсти Гумилёва. Стихи „К синей звезде“ искренни и отражают подлинную муку, однако, остаются „стихами поэта“, и неосторожно было бы приравнивать их к трагической исповеди. Любовная неудача больно ущемила его самолюбие, но как поэт, как литератор прежде всего, он не мог не воспользоваться горьким опытом, дабы подстегнуть вдохновение и выразить в гиперболических признаниях не только свое горе, но горе всех любивших неразделенной любовью. С точки зрения формальной, стихи „К синей звезде“ часто небезупречны, неудавшихся строк много. Но в каждом есть такие строки, что останутся в русской лирике».

Орест Николаевич Высотский, сын Гумилева от Ольги Высотской, написал о Елене Дюбуше: «Весна в тот год (1917 г. – Сост.) в Париже выдалась поздняя, моросил мелкий дождь, над городом висели низкие тучи. Только к середине июля разгулялось, и Николая Степановича пригласили совершить прогулку в Орлеан. Собралась небольшая компания: Ларионов, Гончарова, поэт Николай Минский и несколько молодых французов, среди которых Гумилев обратил внимание на высокую, стройную девушку в простом, но элегантном платье, с большим букетом белой сирени. У нее были большие карие, чуть раскосые глаза, темные локоны оттеняли ровную матовость лица. Ларионов назвал ее имя: Элен Дибуше. Выяснилось, что она полуфранцуженка, полурусская, дочь врача-хирурга. Русские звали ее Еленой Карловной. Хотя прежде Гумилев не бывал в Орлеане, судьбу Орлеанской Девы он знал, как мало кто другой, и увлек свою новую знакомую необычайно красочным рассказом о Жанне. … Они бродили по городу, заходили в большой гулкий собор, кормили на площади воркующих голубей. Вечером, когда утомленные и притихшие возвращались поездом в Париж, Гумилев был точно в тумане. Он чувствовал, что произошло что-то большое, радостное и одновременно страшное. Тетрадь, в которую он записывал стихи, теперь начнет заполняться быстро. Первое стихотворение, навеянное новой страстью, появилось в ту же ночь, к рассвету:

Из букета целого сирени
Мне досталась лишь одна сирень,
И всю ночь я думал об Елене,
А потом томился целый день.
Все казалось мне, что в белой пене
Исчезает милая земля,
Расцветают влажные сирени
За кормой большого корабля.
И за огненными небесами
Обо мне задумалась она,
Девушка с газельими глазами
Моего любимейшего сна.
Сердце прыгало, как детский мячик,
Я, как брату, верил кораблю,
Оттого, что мне нельзя иначе,
Оттого, что я ее люблю.
(«Из букета целого сирени…»)

13.  Маргарита Тумповская. Она вспоминает о Гумилеве: «…такой отвлеченный человек… Его нельзя было называть — «Коля» … Какой он — Коля! Я говорила — дорогой…
…Ведь его взгляды на женщину были очень банальны. Покорность, счастливый смех. Он действительно говорил, что быть поэтом женщине – нелепость…»

14. Ольга Мочалова. Из воспоминаний: «На закате, на краю дороги, ведущей в Ялту, были поцелуи. Требовательные, бурные. Я оставалась беспомощной и безответной. Мимо прошла наша компания, возвращаясь с прогулки, которую я на этот раз не разделила. Н. С. снял фуражку и вежливо поклонился…
…Вагон был пуст, в купе мы остались вдвоем. Пили вино. «В юности я выходил на заре в сад и погружал лицо в ветки цветущих яблонь. То же я испытываю теперь, когда Вы в моих руках»…

15. Нина Берберова. О Нине Берберовой я писал в очерке о Владиславе Ходасевиче (см. http://stihi.ru/2024/05/16/107). Берберова была по отцовской линии из крымских армян, по матери – из тверских помещиков, красивая и талантливая писательница и поэтесса, своего не упустит. Она с Ходасевичем уехали во Францию, бросив всё, Ходасевич, к примеру, свою жену. В Париже работали в разных журналах, а к 1925 году Ходасевич и Берберова поняли, что возвращение в СССР для них невозможно. Но и от Ходасевича она ушла, наварила ему борща на три дня и заштопала ему носки. И ушла.
Берберова вспоминает о Гумилеве: «Он взял мою руку и погладил ее. Мне захотелось домой. Но он сказал, что хочет завтра пойти со мной гулять по набережным. Он, с тех пор как вернулся в Петербург, все ходит смотреть и насмотреться не может. Камни гладит. У урны в Летнем саду, в три часа. Хорошо? Я тоже гладила камни в эти недели».
О Берберовой вспоминает Ирина Одоевцева: «Что же эта Бербериха все врет? Зачем она врет? Ведь у нее был роман с Гумилевым, он мне сам сказал об этом (что, наконец, «счастливый роман со взаимностью»). Они гуляли по Петербургу ночами, и он даже просил Жоржа пойти на его холостяцкую квартиру на Преображенской, 5 и немного там прибрать (сам он в то время жил в «Доме искусств» со своей женой Аней Энгельгардт). В пятницу у него на Преображенской намечалось свидание с Берберовой, и он собирался «причаститься любви», так он говорил. Но в среду его забрали…»
Так или иначе, Нина Берберова – чрезвычайно интересна для меня, очень интересная поэзия, и я возможно напишу очерк о ней.

16. Ирина Одоевцева. Одоевцева вспоминает: «Конечно, я могла бы, как говорится, «распушить хвост» и рассказать о нашем романе. Ведь в пользу этого говорит «Лес», да и вообще наши отношения. Ну да, был влюблен, но ведь он во многих бывал влюблен. Мы все тогда повторяли строчку М. Кузмина: «И снова я влюблен впервые, навеки снова я влюблен». Сколько у него было этих влюбленностей – не счесть». Стихотворение «Лес» написано Гумилевым, я не уверен, что он посвящал его Одоевцевой. Но вот стихи Гумилева, которые он точно написал Одоевцевой:

Нет, ничего не изменилось
В природе бедной и простой,
Все только дивно озарилось
Невыразимой красотой.

Такой и явится, наверно,
Людская немощная плоть,
Когда ее из тьмы безмерной
В час судный воззовет господь.

Знай, друг мой гордый, друг мой нежный,
С тобою, лишь с тобой одной,
Рыжеволосой, белоснежной
Я стал на миг самим собой.

Ты улыбнулась, дорогая,
И ты не поняла сама,
Как ты сияешь, и какая
Вокруг тебя сгустилась тьма.

17. Вера Алперс. О Вере Алперс у меня есть только одна её фраза: «Вчера я сделала глупость конечно, согласившись пойти с Гумилёвым в отдельный кабинет. Какова смелость! Черт знает что такое! Пожалуй я слишком уверена в себе. Такие штуки опасны очень. Вела я себя великолепно. Он конечно влюблен в меня. И я это чувствовала. Откровенно говоря, я трусила. Я даже посмотрела на задвижки окон…»

18. Нина Серпинская Она вспоминает о Гумилеве: «Брезжил рассвет, когда он замолк и корректно ушел. Голова моя раскалывалась, мир разваливался, нельзя было дальше жить, не победив в себе древнего хаоса, разбуженного во мне… — Позер, — размахивал театральным оружием, бряцал доспехами красноречья, как средством обольщения!.. — старалась я дискредитировать его сама перед собой, пролежав несколько дней на кровати пластом, скрывшись ото всех. Больше я Гумилёва никогда не увидела.»

19. Нина Алексеевна Шишкина-Цур-Милен. Фотография М. С. Наппельбаума, 1925 год
Вера Лукницкая о Шишкиной и Гумилеве: «Она была его тайной пристанью в шумном, гневном мире. Он, одержимый, утомленный, рядом с ней – отдыхал. В то тяжелое время ему было легко только у нее. Она, ничего не требуя, всегда нежно и терпеливо успокаивала его и пела ему. Она сочиняла музыку на его стихи, которые он писал на ее коленях, и пела их ему».

20. Аделина Адалис, 1919 год.
Лев Горнунг вспоминает: «Богомазов рассказал, что с первого дня своего пребывания в Москве Гумилев заинтересовался поэтессой Адалис. Она жила во Дворце искусств (дом графини Соллогуб на Поварской) в нежилых, обставленных старинной мебелью комнатах. Он чуть ли не в первый день отправился к ней. Пустой дом на ночь запирался снаружи: и парадное, и ворота. В полночь Адалис слышит сильный стук в стену камнем и громкий голос. Зовут ее по имени. На вопрос: «Кто это?» – следует ответ:
– Это Гумилев. Я хочу к Вам войти.
– Дом заперт снаружи.
– Откройте окно!
Замерзшее окно открывается, Гумилев вполне успешно залезает по водосточной трубе и своей отважностью сразу пленяет сердце Адалис. Так он просидел у ее ног всю ночь в изысканных разговорах.»

21. Дориана Слепян. Из воспоминаний. «В то время он мне казался «сильно пожилым» и никаких к себе чувств, кроме восхищения как поэтом, не вызывал.
Но мне его отношение импонировало, да и всегда с ним было интересно, в особенности, когда он рассказывал о своих необыкновенных путешествиях.
Я уже говорила о том, что мы с ним довольно часто встречались, но это вызывало резкое недовольство моей матери, и поэтому он дома у нас не бывал. В одну из наших встреч он подарил мне книжку стихов, на титульном листе которой было написано стихотворение, а над ним посвящение: «Дориане с ее скрипкой – мои первые стихи». …После того, как я поступила в театральную школу, мы стали все реже и реже встречаться. Я была целиком захвачена занятиями и репетициями, и всем тем, что сопутствовало моему страстному увлечению театром. Да и он больше не искал меня…»
Вот как-то так.

II. «Подвиги»
Эту окружность жизни Гумилёва логично разделить на три части: 1. обучение и фронт, 2. командировка во Францию, и наконец, 3. арест и расстрел. Предварительно я хотел бы заметить, что Гумилев не считал себя ни красным, ни белым, он, несомненно, был монархистом и имел религиозные взгляды, но никаких политических призывов и разъяснений у него не было, вот его слова:
За месяц до поездки на юг Гумилев написал ученикам своей студии:

Какая смертная тоска
Нам приходить и ждать напрасно.
А если я попал в Чека?
Вы знаете, что я не красный!
Нам приходить и ждать напрасно,
Пожалуй, силы больше нет.
Вы знаете, что я не красный,
Но и не белый, - я - поэт...

Не красный и не белый. Был ли он по натуре заговорщиком? – сомневаюсь, по-моему, он был аполитичным, а то, что с ним произошло, скорее стечение обстоятельств.

1.Эту часть я безжалостно сокращу, тем более, что иногда Гумилев вёл себя крайне непонятно и непоследовательно, но он реально принимал участие в боевых действиях. После начала Первой мировой войны в начале августа 1914 года Гумилёв был зачислен вольноопределяющимся и направлен для прохождения обучения в Гвардейский запасной кавалерийский полк, располагавшийся в Кречевицах под Новгородом. В октябре 1914 года он со своим полком участвовал во вторжении в Восточную Пруссию, затем, на территорию Царства Польского. За ночную разведку Приказом по Гвардейскому кавалерийскому корпусу от 24 декабря 1914 года № 30 Гумилёв был награждён Георгиевским крестом 4-й степени № 134060 и повышен в звании до ефрейтора. Затем в 1915 году Николай Гумилёв воевал на Волыни. Здесь он получил 2-й солдатский Георгиевский крест, которым очень гордился, а именно, приказом по Гвардейскому кавалерийскому корпусу от 5 декабря 1915 года № 1486 он награждён Георгиевским крестом 3-й степени № 108868. На это Анна Ахматова откликнулась несколько скептически:

Долетают редко вести
К нашему крыльцу.
Подарили белый крестик
Твоему отцу.

Так она писала малолетнему сыну Льву. В апреле 1916 года Гумилев прибыл в гусарский полк в Двинск, а в мае - вновь был эвакуирован в Петроград. Далее он заболел, и врачи рекомендовали ему лечиться на юге. Гумилёв уехал в Ялту. Однако 8 июля 1916 года он вновь уехал на фронт. 17 августа приказом по полку № 240 Гумилёв был командирован в Николаевское кавалерийское училище сдавать экзамены на чин корнета, но не прошёл, не сдав экзамен по фортификации. Он снова отбыл на фронт и оставался в окопах вплоть до января 1917 года, а в апреле 1917 года Гумилёв был награждён орденом Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом, но не успел его получить. В 1917 году Гумилёв решил перевестись на Салоникский фронт и отправился в русский экспедиционный корпус в Париж.
2. Служба во Франции.
Прибыв в Париж, Гумилев проходил службу в качестве адъютанта при комиссаре Временного правительства, где подружился с художниками М. Ф. Ларионовым и Н. С. Гончаровой. В подборке есть портрет Гумилева, сделанный Михаилом Ларионовым в тот раз в Париже, 1917 год. В Париже Гумилев влюбился в полурусскую-полуфранцуженку Елену Карловну дю Буше, дочь известного хирурга. Посвятил ей стихотворный сборник «К Синей звезде» (в списке Гумилева номер 12). Вскоре Гумилёв перешёл в 3-ю бригаду. Однако разложение армии чувствовалось и там. Вскоре 1-я и 2-я бригада подняли мятеж. Он был подавлен, причём Гумилёв лично принимал участие в подавлении, многих солдат депортировали в Петроград, оставшихся объединили в одну особую бригаду. Об этих событиях более подробно можно прочитать в воспоминаниях Родиона Малиновского, будущего советского маршала, который сам в восстании не участвовал из-за ран, но восстание русских солдат в лагере Ла-Куртин в сентябре 1917 года было подавлено с применением артиллерии, и по некоторым данным в ходе 3-х дневных боёв около 600 солдат с обеих сторон было убито и ранено. Таким образом ещё до начала Гражданской войны это было первое сражение русских солдат с русскими. 22 января 1918 года Б. В. Анреп устроил Гумилева в шифровальный отдел Русского правительственного комитета. Там Гумилёв проработал два месяца. Однако чиновничья работа не устраивала его, и 10 апреля 1918 года поэт отбывает в Россию, и через Мурманск прибыл в Питер.
3. Арест и расстрел.
3 августа 1921 года Гумилёв был арестован по обвинению в участии в заговоре «Петроградской боевой организации В. Н. Таганцева». Вечер перед арестом провёл в беседах с писателем Владиславом Ходасевичем, утверждал, что в прекрасной физической форме и собирается дожить минимум до 90 лет. Сын филолога-античника Георгия Стратановского, поэт Сергей Стратановский рассказывал, что его отец попал в ту же камеру, где сидел Гумилёв, и он видел на стене выцарапанные слова: «Господи, прости мои прегрешения, иду в последний путь! Николай Гумилёв». Одним из последних стихотворений поэта стало записанное им, уже будучи в заключении, на обороте членского билета:

Какое отравное зелье
Влилось в моё бытие,
Мученье моё, веселье,
Святое безумье моё…

За Гумилева боролись, в августе 1921 года в Петрогубчека было направлено письмо литераторов в защиту Н. С. Гумилёва:

В Президиум Петроградской Губернской Чрезвычайной Комиссии

Председатель Петербургского Отделения Всероссийского Союза Поэтов, член редакционной коллегии Государственного Издательства «Всемирная Литература», член Высшего Совета Дома Искусств, член Комитета Дома Литераторов, преподаватель Пролеткульта, профессор Российского Института Истории Искусств Николай Степанович Гумилёв арестован по ордеру Губ. Ч.К. в начале текущего месяца. Ввиду деятельного участия Н. С. Гумилёва во всех указанных учреждениях и высокого его значения для русской литературы, нижепоименованные учреждения ходатайствуют об освобождении Н. С. Гумилёва под их поручительство.

Председатель Петроградского отдела Всероссийского Союза Писателей А. Л. Волынский
Товарищ председателя Петроградского отделения Всероссийского Союза Поэтов М. Лозинский
Председатель Коллегии по Управлению Домом Литераторов Б. Харитон
Председатель Петропролеткульта А. Маширов
Председатель Высшего Совета «Дома Искусств» М. Горький
Член Издательской Коллегии «Всемирной Литературы» Ив. Ладыжников

Несколько дней Михаил Лозинский и Николай Оцуп пытались выручить друга, но, несмотря на это, вскоре поэт был казнён.

24 августа вышло постановление Петроградской ГубЧК о расстреле участников «Таганцевского заговора» (всего 61 человек), опубликованное 1 сентября с указанием, что приговор уже приведён в исполнение. Гумилёв и ещё 56 осуждённых, как установлено в 2014 году, были расстреляны в ночь на 26 августа. Место расстрела и захоронения до сих пор неизвестно, во вновь обнаруженных документах это не указано.

О причастности Гумилёва к заговору В. Н. Таганцева есть три версии:
1). Гумилёв участвовал в заговоре — официальная советская версия 1921—1987 годов, поддержанная некоторыми знавшими поэта эмигрантами и рядом биографов, например, В. Шубинским.
2). Гумилёв не участвовал в заговоре, а лишь знал о нём и не донёс — версия 1960-х годов, распространённая в СССР времён перестройки (1987—1991) и в наши дни.
3). Заговора не существовало вообще, он полностью был сфабрикован ЧК в связи с Кронштадтским восстанием — в 1992 году дело было признано сфабрикованным, и все осуждённые по делу «Петроградской боевой организации» были реабилитированы.

В протесте прокурора СССР, составленном 19 сентября 1991 года, даётся юридическая оценка обвинения 1921 года:
Постановление в отношении Гумилёва подлежит отмене, а дело — прекращению по следующим основаниям…

«Из имеющихся в деле материалов не вытекает, что Гумилёв, как это указано в обвинительном заключении, являлся активным участником «Петроградской боевой организации». Нет в деле данных и о том, что он принимал участие в составлении прокламаций контрреволюционного содержания, не доказана и какая-либо другая его практическая антисоветская деятельность.»

После дачи согласия Вячеславскому Гумилёв никакой работы в контрреволюционной организации не проводил и в ней не состоял. Об этом свидетельствует и тот факт, что Гумилёву даже не были известны подлинные фамилии представителей организации, которые встречались с ним и предлагали участвовать в контрреволюционном мятеже. Кроме того, со стороны Гумилёва отсутствовала всякая инициатива, направленная на организацию встреч с представителями ПБО.
Что же касается получения Гумилёвым денег от Вячеславского, якобы для организации мятежа, этот факт носит лишь чисто символический, условный характер и не может быть положен в основу вины Гумилёва. Согласно прилагаемой к протесту справке Управления эмиссионно-кассовых операций Государственного банка СССР, исходя из соотношения реальной ценности денег 200 тысяч рублей на 1.4.21 г. соответствовали всего лишь 5,6 руб. 1913 г. В связи с исключительно низкой покупательной способностью денег в период получения их от Вячеславского, Гумилёв не мог приобрести на них даже простейшие технические средства для напечатания прокламаций или другие предметы для предполагаемых участников заговора… Эпизодическая, односторонняя связь, установленная ПБО с Гумилёвым, лишала его возможности вернуть Вячеславскому деньги. Других же участников контрреволюционной организации Гумилёв не знал… Одним из убедительных доказательств лояльности Гумилёва к советской власти является тот факт, что у него нет ни одного антисоветского произведения…

Через одиннадцать дней после вынесения протеста прокурора Судебная коллегия Верховного суда определила: постановление в отношении Н. С. Гумилёва — отменить, дело — прекратить. При этом было подчёркнуто, что Н. С. Гумилёв был подвергнут расстрелу — «без указания закона». 30 сентября 1991 года спустя 71 год после расстрела, решением Верховного суда СССР Николай Гумилёв был посмертно реабилитирован. В этом же году было установлено, что всей Петроградской боевой организации, покушавшейся свергнуть советскую власть, «как таковой не существовало, она была создана искусственно следственными органами, а уголовное дело в отношении участников организации, получившей своё название только в процессе расследования, было полностью сфальсифицировано. Все участники ПБО… реабилитированы».
Есть другая версия про организацию всего дела чекистом Якобсоном, но это псевдоним, за ним скрывается Яков Агранов, организовывавший массовые расправы. Его тоже расстреляли, но гораздо позже. Это изложено у Валерия Шубинского, см. также в Приложении, п. 5, «Шикарно умер». Там же приведен текст, скорее легендарный, как именно умирал Гумилев: докурил сигарету, спокойно, «шикарно умирал», якобы ему рассказали ребята из особого отдела. «Произвел впечатление, пустое молодчество, но всё-таки, крепкий тип, мало, кто так умирает».
Прочитал, плюнул, и мерзко выругался про себя матом.

III. Стихи
Основные темы стихотворений Гумилёва — любовь, искусство, жизнь, смерть, также есть военные и «географические» стихи. В отличие от большинства современных ему поэтов, в творчестве Гумилёва практически нет политической тематики, например, у Гумилева нет ни одного антисоветского стихотворения, ни единого слова, тем не менее, расстреляли. Подтвердив пословицу «Свинья грязь найдет». Что еще более показательно, его расстреляли без сообщения причины или статьи, такого в нашей истории не было никогда, даже в самый разгар гонений. Ну да ладно, в свое время я остановлюсь на этой теме, а пока – в его поэзии нет политики.

Ветла чернела. На вершине
Грачи топорщились слегка,
В долине неба синей-синей
Паслись, как овцы, облака
И ты с покорностью во взоре
Сказала: «влюблена я в вас» —
Кругом трава была, как море,
Послеполуденный был час.
…
(написание из книги, которой я пользуюсь, да и лучше так, посвящено Ларисе Рейснер). Это типичные строки Гумилева, обыденно, простенько, и облака пасутся как овцы. Потом - так же о личном, может и не понравится кому-то, но в его мазках что-то есть. Мне его географические, сказочные, арабско-загадочные стихи совсем неинтересно читать, Стихов, посвященных женщинам, он написал превеликое множество, но в основном они в тексте, а те, которые мне нравятся, в подборке.

IV. Путешественник
Первая экспедиция в Абиссинию. Африка ещё с детства привлекала Гумилёва, его вдохновляли подвиги русских офицеров-добровольцев в Абиссинии. Несмотря на это, решение отправиться туда пришло внезапно, и 25 сентября 1909 года он отправляется в Одессу, оттуда — в Джибути, затем в Абиссинию. Подробности этого путешествия неизвестны. Известно лишь, что он побывал в Аддис-Абебе на парадном приёме у негуса. Можно считать доказанными дружеские отношения взаимной симпатии, возникшие между молодым Гумилёвым и умудрённым опытом Менеликом II. В статье «Умер ли Менелик?» поэт обрисовал происходившие при троне смуты и раскрыл личное отношение к происходящему.
Вторая экспедиция состоялась в 1913 году. Она была организована лучше и согласована с Академией наук. Гумилёв предложил Академии маршрут: он должен был отправиться в порт Джибутти … оттуда по железной дороге к Харрару, потом, составив караван, на юг, в область между Сомалийским полуостровом и озёрами Рудольфа, Маргариты, Звай; захватить возможно большой район исследования. Сначала Гумилёв отправился в Одессу, затем в Стамбул. Там Гумилёв познакомился с турецким консулом Мозар-беем, ехавшим в Харар; путь они продолжили вместе. Из Стамбула они направились в Египет, оттуда — в Джибути. Путники должны были отправиться вглубь страны по железной дороге, но через 260 км поезд остановился из-за того, что дожди размыли путь. Большая часть пассажиров вернулась, но Гумилёв, Сверчков и Мозар-бей выпросили у рабочих дрезину и проехали 80 км повреждённого пути на ней. Приехав в Дире-Дауа, поэт нанял переводчика и отправился караваном в Харар.
В Хараре Гумилёв не без осложнений купил мулов, там же он познакомился с расом Тэфэри (тогда — губернатор Харара, впоследствии император Хайле Селассие I. Поэт подарил будущему императору ящик вермута и сфотографировал его, его жену и сестру. В Хараре Гумилёв начал собирать свою коллекцию.
Из Харара путь лежал через малоизученные земли галла в селение Шейх-Гуссейн. По пути пришлось переправляться через быстроводную реку Уаби, где Николая Сверчкова чуть не утащил крокодил. Вскоре начались проблемы с провизией. Гумилёв вынужден был охотиться для добычи пропитания. Когда цель была достигнута, вождь и духовный наставник Шейх-Гуссейна Аба-Муда прислал экспедиции провизию и тепло принял её. Вот как описал его Гумилёв:

Жирный негр восседал на персидских коврах
В полутёмной неубранной зале,
Точно идол, в браслетах, серьгах и перстнях,
Лишь глаза его дивно сверкали.

Дальнейшая судьба экспедиции неизвестна, африканский дневник Гумилёва прерывается на слове «Дорога…» 26 июля. Как бы то ни было, Гумилёв благополучно добрался до Харара и в середине августа уже был в Джибути, но из-за финансовых трудностей застрял там на три недели. В Россию он вернулся 1 сентября, и он передал в Музей антропологии и этнографии (Кунсткамеру) в Санкт-Петербурге богатую коллекцию.

Итак, Николай Степанович Гумилёв (3 [15] апреля 1886, Кронштадт — 26 августа 1921, Петроград) — русский поэт Серебряного века, создатель школы акмеизма, прозаик, драматург, путешественник, африканист. Первый муж Анны Ахматовой и отец Льва Гумилёва.
Был расстрелян 26 августа 1921 года по обвинению в участии в антисоветском заговоре «Петроградской боевой организации Таганцева». 30 сентября 1991 года реабилитирован решением Верховного суда СССР. Место расстрела и захоронения до сих пор неизвестно.
Родился в дворянской семье кронштадтского корабельного врача Степана Яковлевича Гу;милева. Мать — Анна Ивановна, урождённая Львова. А фамилия деда Николая Гумилева по отцу была Панов. И, если бы родители бабушки поэта не выдвинули непременным условием смену женихом фамилии после венчания, то поэт был бы Пановым.
В детстве Николай Гумилёв был слабым и болезненным ребёнком: его постоянно мучили головные боли, он плохо переносил шум. В Царскосельскую гимназию он поступил осенью 1894 года, однако, проучившись лишь несколько месяцев, из-за болезни перешёл на домашнее обучение. Осенью 1895 года Гумилёвы переехали из Царского Села в Петербург, наняли квартиру в доме купца Н. В. Шалина на углу Дегтярной и 3-й Рождественской улиц, и в следующем году Николай Гумилёв стал учиться в гимназии Гуревича. В 1900 году у старшего брата Дмитрия (1884—1922) обнаружился туберкулёз, и Гумилёвы уехали на Кавказ, в Тифлис. В 1903 году Гумилёвы возвратились в Царское Село, и Николай Гумилёв в 1903 году вновь поступил в Царскосельскую гимназию. Учился он плохо и однажды даже был на грани отчисления, но директор гимназии И. Ф. Анненский настоял на том, чтобы оставить ученика на второй год: «Всё это правда, но ведь он пишет стихи». После окончания гимназии двадцатилетний Гумилёв в 1906 году уехал учиться в Сорбонну. С 1906 года Николай Гумилёв жил в Париже: слушал лекции по французской литературе в Сорбонне, изучал живопись и также много путешествовал.
В апреле 1907 года Гумилёв вернулся в Россию, чтобы пройти призывную комиссию. Он был освобождён от воинской повинности по причине астигматизма глаз.
    Гумилёв посещает знаменитую «Башню» Вячеслава Иванова и Общество ревнителей художественного слова, где заводит множество новых литературных знакомств.
В 1909 году вместе с Сергеем Маковским Гумилёв организует иллюстрированный журнал по вопросам изобразительного искусства, музыки, театра и литературы «Аполлон», в котором начинает заведовать литературно-критическим отделом, печатает свои знаменитые «Письма о русской поэзии».
В 1911 году при активнейшем участии Гумилёва был основан «Цех поэтов», в который, кроме Гумилёва, входили Анна Ахматова, Осип Мандельштам, Владимир Нарбут, Сергей Городецкий и другие. В это время символизм переживал кризис, который молодые поэты стремились преодолеть. Поэзию они провозгласили ремеслом, а всех поэтов разделили на мастеров и подмастерьев. В «Цехе» мастерами, или «синдиками» считались Городецкий и Гумилёв. Первоначально «Цех» не имел чёткой литературной направленности. На первом заседании, которое состоялось на квартире у Городецкого, были Пяст, Блок с женой, Ахматова и другие. В 1912 году Гумилёв заявил о появлении нового художественного течения — акмеизма, в которое оказались включены члены «Цеха поэтов». Акмеизм провозглашал материальность, предметность тематики и образов, точность слова. Появление нового течения вызвало бурную реакцию, по большей части негативную. В том же году акмеисты открывают собственное издательство «Гиперборей» и одноимённый журнал.
Упорная и вдохновенная деятельность Гумилёва по созданию формализованных «школ поэтического мастерства» (три «Цеха поэтов», «Студия живого слова» и др.), к которой скептически относились многие современники, оказалась весьма плодотворной. Его ученики — Георгий Адамович, Георгий Иванов, Ирина Одоевцева, Николай Оцуп, Всеволод Рождественский, Николай Тихонов.
Николай Гумилёв является главным героем фантастической трилогии «Гиперборейская чума», написанной А. Г. Лазарчуком и М. Г. Успенским. Название первого романа трилогии — Посмотри в глаза чудовищ — строчка из стихотворения Гумилёва Волшебная скрипка. В книгах трилогии приводятся стихи из «Чёрной тетради», якобы принадлежащие Николаю Гумилёву. На самом деле это — стилизация, и настоящим автором стихов является поэт Дмитрий Быков, с чем я его и поздравляю.

Стихотворения Николая Гумилева

«Заблудившийся трамвай»

Шел я по улице незнакомой
И вдруг услышал вороний грай,
И звоны лютни, и дальние громы,
Передо мною летел трамвай.

Как я вскочил на его подножку,
Было загадкою для меня,
В воздухе огненную дорожку
Он оставлял и при свете дня.

Мчался он бурей темной, крылатой,
Он заблудился в бездне времен…
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон.
Поздно. Уж мы обогнули стену,
Мы проскочили сквозь рощу пальм,
Через Неву, через Нил и Сену
Мы прогремели по трем мостам.

И, промелькнув у оконной рамы,
Бросил нам вслед пытливый взгляд
Нищий старик, — конечно тот самый,
Что умер в Бейруте год назад.

Где я? Так томно и так тревожно
Сердце мое стучит в ответ:
Видишь вокзал, на котором можно
В Индию Духа купить билет?

Вывеска… кровью налитые буквы
Гласят — зеленная, — знаю, тут
Вместо капусты и вместо брюквы
Мертвые головы продают.

В красной рубашке, с лицом, как вымя,
Голову срезал палач и мне,
Она лежала вместе с другими
Здесь, в ящике скользком, на самом дне.

А в переулке забор дощатый,
Дом в три окна и серый газон…
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон!

Машенька, ты здесь жила и пела,
Мне, жениху, ковер ткала,
Где же теперь твой голос и тело,
Может ли быть, что ты умерла!

Как ты стонала в своей светлице,
Я же с напудренною косой
Шел представляться Императрице
И не увиделся вновь с тобой.

Понял теперь я: наша свобода
Только оттуда бьющий свет,
Люди и тени стоят у входа
В зоологический сад планет.

И сразу ветер знакомый и сладкий,
И за мостом летит на меня
Всадника длань в железной перчатке
И два копыта его коня.

Верной твердынею православья
Врезан Исакий в вышине,
Там отслужу молебен о здравьи
Машеньки и панихиду по мне.

И всё ж навеки сердце угрюмо,
И трудно дышать, и больно жить…
Машенька, я никогда не думал,
Что можно так любить и грустить.
1919

«Я вежлив с жизнью современною»

Я вежлив с жизнью современною,
Но между нами есть преграда,
Все, что смешит ее, надменную,
Моя единая отрада.

Победа, слава, подвиг — бледные
Слова, затерянные ныне,
Гремят в душе, как громы медные,
Как голос Господа в пустыне.

Всегда ненужно и непрошено
В мой дом спокойствие входило:
Я клялся быть стрелою, брошенной
Рукой Немврода иль Ахилла.

Но нет, я не герой трагический,
Я ироничнее и суше,
Я злюсь, как идол металлический
Среди фарфоровых игрушек.

Он помнит головы курчавые,
Склоненные к его подножью,
Жрецов молитвы величавые,
Грозу в лесах, объятых дрожью.

И видит, горестно-смеющийся,
Всегда недвижные качели,
Где даме с грудью выдающейся
Пастух играет на свирели.
1913

Жираф

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далёко, далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.

Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озёр.

Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полёт.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.

Я знаю весёлые сказки таинственных стран
Про чёрную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжёлый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.

И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав…
Ты плачешь? Послушай… далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
1907    
Из книги «Романтические цветы», первое издание посвящено Анне Андреевне Го;ренко. 

Рабочий

Он стоит пред раскаленным горном,
Невысокий старый человек.
Взгляд спокойный кажется покорным
От миганья красноватых век.

Все товарищи его заснули,
Только он один еще не спит:
Все он занят отливаньем пули,
Что меня с землею разлучит.

Кончил, и глаза повеселели.
Возвращается. Блестит луна.
Дома ждет его в большой постели
Сонная и теплая жена.

Пуля им отлитая, просвищет
Над седою, вспененной Двиной,
Пуля, им отлитая, отыщет
Грудь мою, она пришла за мной.

Упаду, смертельно затоскую,
Прошлое увижу наяву,
Кровь ключом захлещет на сухую,
Пыльную и мятую траву.

И Господь воздаст мне полной мерой
За недолгий мой и горький век.
Это сделал в блузе светло-серой
Невысокий старый человек. 
1916

Приложения
1. Поэты. Гумилёв.
https://www.youtube.com/watch?v=HH9VFMQBTVA&t=2190s
2. Архив. О деле Гумилева.
https://www.youtube.com/watch?v=5YYabnaEDRo
3. Николай Степанович Гумилёв лекция Валерия Бондаренко
https://www.youtube.com/watch?v=6A0o34GrmSk
4. «Шестое чувство Николая Гумилева (лекция)»
https://www.youtube.com/watch?v=2aL46B5qMPg&t=164s
5. Шикарно умер - как вел себя Николай Гумилев перед расстрелом?
https://www.youtube.com/watch?v=pXa8ubqCDsk
6. Белая Птица. За что на самом деле убили Гумилёва. Егор Станиславович
https://www.youtube.com/watch?v=YRq-WbYc0S4
7. 100 лет со дня расстрела Николая Гумилева. Лекция 1. Егор Станиславович
https://www.youtube.com/watch?v=dnBsOWGJRVY
8. Лекция Константина Сперанского: «Николай Гумилёв. Неуместный рыцарь и героический чудак»
https://www.youtube.com/watch?v=2gRnwccq-_c
9. Список Гумилева барышень.
        https://blog.gumilev.ru/vse-uvlecheniya-nikolaya-gumileva/
Фото:   Гумилев в форме
31.10.2025