Монолог Макбета

МОНОЛОГ МАКБЕТА

День исчезает. Незаметно меркнет свет.
Благие силы дня утихнут скоро в дрёме.
Не спи и помни ведьм пророчество, Макбет.
Хоть к цели путь кровав, размер ее огромен.

Добро уснуло, сладкий жар его исчез.
Любовь и нежность спят. Где щебет птиц? Не слышно.
По сторонам реки застыл прибрежный лес,
и в отражении двойная неподвижность.

Пусть дню невинному убийственная ночь,
надев повязку на глаза, завяжет туго.
Проснулось зло. Мчит ворон тенью во всю мочь,
чтоб тайно жизнь отнять у короля и друга.

Зашевелились злые силы, чтоб судьбу
испытывать на страх, жестокость, бессердечность.
И вот свершилось... Мирно спит Дункан в гробу.
Ушел горячечный припадок жизни в вечность.

Почившим нет страстей. Спокойствие в тиши.
Нет войн, вражды, измен, коварства и убытка.
А мне остались здесь мучения души
и этих тяжких мыслей медленная пытка.

Со страхом есть свой хлеб и засыпать в ночи
под гнетом жутких сновидений, словно скоро
и мне вонзятся в грудь кинжалы и мечи…
Впотьмах летит к лесной опушке черный ворон.

Когда три мерзких ведьмы королевский трон
мне предрекли, как нож, вонзили следом слово —
никто наследовать не будет мне, и он,
мой скипетр власти, предназначен для другого.

Ни сыну передать, ни внуку моему
я не смогу… За что тогда свое спасенье
я продал дьяволу и Дункана во тьму
могилы бросил я в предательстве, в измене?

Как страшно царствовать, когда обрел престол,
а он так шаток под тобой и ненадежен.
Бесплодна власть моя, хотя ее обрел,
утратив честь свою и душу уничтожив.

Но дни мои еще бессмысленно ползут
к своей последней, к недописанной странице.
Где все деяния, дерзания, весь труд
окажутся в одном разбитом сердце птицы.

И то, что сзади освещало долгий путь
к вершине власти, освещает путь к могиле.
Жизнь — только тень. Мелькнет, чтобы навек уснуть
и все забыть во тьме бездействий и бессилья.

Жизнь — только сказка в пересказе дурака.
Полна трескучих слов, что ничего не значат.
Так шло столетьями, и будет так века.
Колоссы Мемнона в Луксоре нас дурачат.

А кто от зла вкусил, тому во зле и жить.
И с сердцем вырванным вернется в гущу леса
тот ворон ночи, дабы голову сложить.
И сцена бархатной закроется завесой.