Октябрь прощался в Тюмени дождём

Октябрь прощался в Тюмени дождём,
Смывая с бульваров златую парчу.
Мы с ним под холодным сидели вдвоём,
И каждый о чём-то упрямо молчу.
Он — о неизбежности долгого сна,
О белых метелях, что встанут стеной.
А я — о тебе, ведь ты тоже одна
Встречаешь октябрь, но только не мой.

И капли стучали в оконный проём,
Как будто хотели мне что-то сказать.
Что всё мы теряем и всё мы найдём,
Но только не сможем вернуть время вспять.

Тюменский октябрь, холодный гранит,
Мосты над Турой в свинцовой воде.
Душа моя тоже дождями звенит
И ищет твой след в этой серой среде.
Тюменский октябрь, прощальный поклон,
Последний листок, что кружит у виска.
И кажется мне, что со всех я сторон
Окружён лишь тоской, и тоска та — горька.

Фонарь одинокий качался, как вор,
Что хочет пробраться в чужое окно.
Он выхватил светом узорный забор
И бросил на мокрое тротуар пятно.
А я вспоминал твоих глаз синеву,
Твой смех, что звучал, как весенний ручей.
И всё это было, как будто, не наяву,
А в дымке потерянных, призрачных дней.

И ветер осенний врывался в проём,
Пытаясь страницы судьбы пролистать.
Что всё мы теряем и всё мы найдём,
Но только не сможем друг друга обнять.

Тюменский октябрь, холодный гранит,
Мосты над Турой в свинцовой воде.
Душа моя тоже дождями звенит
И ищет твой след в этой серой среде.
Тюменский октябрь, прощальный поклон,
Последний листок, что кружит у виска.
И кажется мне, что со всех я сторон
Окружён лишь тоской, и тоска та — горька.

Но скоро ударит сибирский мороз,
Скуёт эту слякоть в хрустальный узор.
И может быть, он и не мало принёс
Мне бед, но очистит мой пасмурный взор.
И я перестану искать в каждом сне
Твой образ, что соткан из света и слёз...

Октябрь прощался... в Тюмени... дождём...
Прощался... и я с ним прощался... вдвоём...
Вдвоём...