Роман Переплёт т. 2, ч. 4, гл. 1

О лежащем в больнице Петрухе Вострецове Сергей вспомнил дня через два после вышеописанных событий. За эти дни Раиса так и не дала о себе знать. Впрочем, он ничего другого и не ожидал. В особенности после столь прохладного с ней прощания. И поэтому не слишком волновался.
О Петрухе он вспомнил, когда варил себе на завтрак пельмени. Тогда он в очередной раз задумался о своих отношениях с Раисой. Впрочем, об этом он думал постоянно. Как и обо всём, чем они сопровождались.
И на этот раз он в очередной раз подумал, насколько же всё-таки серьёзно, а точнее, даже пагубно эти отношения сказались, как на нём самом, так и на всём укладе его жизни. В последние дни у него не выходил из головы тот случай с галлюцинациями. А ведь и это тоже явилось следствием этих самых отношений, как и предшествовавший этому запой.
И вот, когда он об этом размышлял, у него вдруг возник образ грязного, опустившегося донельзя Петрухи. Того самого, от которого всего несколькими годами раньше буквально млели и сходили с ума самые симпатичные девчонки, красавца и остряка, заражавшего всех своей неуёмной, жизнеутверждающей энергией. И что же с ним стало. И ведь тоже всё из-за женщины. 
«Да, - подумал про себя Сергей, пробуя соль в пельменях, - не хватало бы ещё и мне до такого скатился».
От самой этой мысли у него холодок пробежал по спине. В итоге он решил всё-таки навестить приятеля в больнице, а заодно и потолковать с ним по душам.
Он отправился к нему часам, примерно, к четырём. По дороге он зашёл в овощной и купил там немного яблок, мандаринов, а заодно - и двухлитровую банку виноградного сока.    
Он трясся в автобусе, когда к нему неожиданно подсела Елена Патрушева.
- О! – удивился он – А ты откуда взялась?
- Да тут одна моя знакомая попросила посидеть с её малышами. Ей куда-то срочно понадобилось, а детей не с кем оставить. Ну, а ты? Как у тебя дела? Куда направляешься?
На ней было весёленькое голубое платье, освежавшее лицо, а заодно и хорошо оттенявшее её загар. 
- Да тоже вот, - с запинкой отвечал Сергей, - решил проведать одного своего приятеля. Представляешь, его сбила машина, он сейчас лежит в травматологии.
- Ничего себе! – всплеснула руками Елена. – Ну, и как он? Хоть не сильно пострадал?
- Да, я пока не знаю. Я с ним ещё толком не общался. Но раз лежит, значит, досталось крепко. 
- Да, скорее всего, - вздохнула Елена.
Через три остановки она вышла, а Сергей проследовал дальше.
Первая городская больница находилась довольно далеко от центра, на северо-западной окраине города. Она помещалась в пятиэтажном панельном строении, и чтобы попасть внутрь, надо было миновать приёмный покой, запасшись для порядка белым халатом. А вот как раз о халате Сергей и не вспомнил. Впрочем, после недолгих уговоров, молоденькая медсестра в приёмном покое снабдила его халатом и показала, как попасть в отделение травматологии. 
Поднявшись на второй этаж, Сергей в поисках нужной палаты направился по коридору, где либо сидели на скамейках, либо не спеша прогуливались больные. Некоторые из них передвигались с помощью костылей или палочек. Были тут и с загипсованными конечностями, и с перебинтованными руками, ногами и даже головами. 
Палату, где лежал Петруха, Сергей нашёл в самом конце коридора. В ней находилось шесть коек. Однако заняты были только четыре.
Две остальных были тоже расправлены, хотя сами больные где-то отсутствовали. В дальнем углу, у окна, лежал немолодой, видимо, давно небритый мужчина с загипсованной ногой и с каким-то приспособлением на шее, в виде раковины. Лёжа высоко на подушке, он читал газету.
Койка Петрухи находилась сразу слева от двери. Он лежал почти весь загипсованный, а одна его нога удерживалась на весу, при помощи бинтов и железных кронштейнов. Шея и нижняя челюсть его были тоже закованы в гипс. Остальная же часть лица была открыта. И всё же в первую минуту Сергей его даже не узнал, настолько оно показалось ему тусклым и постаревшим.
Петруха лежал на спине, глядя в потолок. Он даже не взглянул на вошедшего и не ответил на его приветствие. Тогда Сергей подхватил стоявшую возле тумбочки табуретку и подсел поближе к его кровати. Сетку же с гостинцами он оставил на тумбочке. 
- Ну, как ты? – спросил он, всматриваясь в осунувшееся лицо Петрухи.
Тот вздрогнул и медленно перевёл на него взгляд.   
- А, Серёга? – чуть слышно пробормотал он. – А ты, как здесь?
- Да вот узнал, что с тобой приключилось, - смущённо улыбнулся Сергей, - дай, думаю, проведаю. Кстати, я тут заодно кое-что тебе прихватил. Хотя, вижу, тебе пока не до гостинцев. Но зато я прихватил целую банку виноградного сока. Я слышал, он хорошо восстанавливает силы…
И далее он всё старался говорить о пустяках, а заодно припомнил и кое-что из студенческой жизни. Несколько забавных эпизодов, чтобы поднять Петрухи настроение.
Ну, а пока он говорил, Петруха всё продолжал смотреть в потолок, словно обдумывая что-то. В конце концов, не получая ответа, Сергей выдохся и умолк. Он подумал, что, наверное, слишком уж много болтает, тогда как его приятелю, должно быть не до разговоров. Что и говорить, не приведи бог оказаться в его положении. 
Молчание длилось минуты три. А потом Петруха вдруг скосил на него глаза и подал голос:
- Что, вот так прямо взял и решил меня проведать? – В глазах его мелькнуло недоверие. – Меня?
- Ну да, тебя, – пожал плечами Сергей. – А чего ты удивляешься?
- Да нет, ничего, - устало вздохнул Петруха. - Видал, как меня изнахратили? Ещё удивительно, что вообще не окочурился. Ногу, говорят, по кусочкам собирали. Да и руке, видать, тоже досталось…
- Так, что случилось-то?
- Что-что, - с каким-то даже раздражением отвечал Петруха. – Известно, что. Меньше надо было лакать да шататься, где ни попадя, тогда бы не валялся здесь, как кусок дерьма. А то залил шары, и море мне по колено. Вот и нарвался. Это ж я за бутылкой отправился. Мы там с мужиками скинулись, ну, а меня, как самого молодого, послали в лавку, через дорогу. Ну, а тут этот грёбаный грузовик… Эх, жаль, - в отчаянии застонал он, - уж лучше бы он меня и вовсе укокошил. В конце концов, чем такая жизнь, уж лучше сдохнуть. А то лежи теперь, как полено… Да и поделом мне. И мало ещё…
Он ещё долго заходился в приступе самобичевания. Похоже, что пока лежал, он о многом успел передумать. А тут подвернулся слушатель, вот его и понесло. 
Сергей же слушал его, не перебивая, и только сочувственно вздыхал. Ну, а Петруха, как только закончил себя укорять, так тут же взялся расписывать, каких мучений ему стоит вот так лежать замурованному в гипс. Да ещё когда под ним всё чешется, а добраться и почесать никак не выходит. Словом, картинка складывалась более, чем просто удручающая.
- Чёрт бы их побрал, - пожаловался Петруха, - представляешь, мне даже обезболивающие не помогают. Вот и не сплю, бывает, целыми ночами. Ну, прямо хоть волком вой…
Но, даже и расписывая свои страдания, он, как ни странно, вовсе даже и не думал себе сочувствовать. Скорее наоборот, он как бы наслаждался, расписывая все эти пытки, словно бы мстя себе за собственную слабость, а ещё больше за то, что он позволил себе так опуститься и потерять себя. 
- Ничего, - скрежетал он зубами, - впредь буду умней. Так мне, скотине и надо!  А знаешь, Серый, что я решил, - чуть поуспокоившись, сбавил он тон, - я вот, если всё же выберусь отсюда, то с пьянками завяжу окончательно. И вообще, возьмусь за ум. Ведь был же он у меня когда-то.    
- Думаешь, получится? – осторожно поинтересовался Сергей.
- Ещё как получится, - с уверенностью заявил Петруха. – Мне этого урока на всю жизнь хватит. А ты почему спрашиваешь? – вдруг нахмурился он. – Не веришь, что ли? 
- Да нет, почему же не верю. Я-то как раз верю. Просто я подумал…
- А тут и думать нечего, - грубо оборвал Петруха. – Ты просто ещё не знаешь, что значит, когда целыми днями и ночами приходится валяться в этом грёбанном панцире. А вот, когда бы попробовал, тогда бы узнал. Тьфу, тьфу, тьфу, не дай бог, конечно. Уж такого я бы точно и врагу не пожелал. А вообще, знаешь, - прибавил он, но уже без прежнего задора, - так иногда прижмёт, что, поверишь, даже и жить больше не хочется. 
- Да нет, Петруха, поверь, я отлично тебя понимаю, - с участием отозвался Тверской. – И даже больше, чем ты думаешь.
- Да? Понимаешь? – криво усмехнулся Петруха.
- Да уж поверь. 
- Это, как так? Что, неужто, и тебя тоже припекло?
- Не то слово, - мрачно пробормотал Сергей. – А недавно я в такой улетел загул, что, поверишь, даже всякая дрянь начала мерещиться. Я даже подумал, что и вовсе свихнулся.
- Ого! – озабоченно воскликнул Петруха. – А вот это, старик, ты уже зря. Глюки - это ты знаешь, глюки – это вообще хуже всего. А с чего это вдруг? Неужто, тоже из-за бабы?
- Ну, не то, чтобы из-за бабы, - уклончиво отвечал Сергей. – А в общем, наверное. Хотя там, если разбираться, не всё так просто. В конце концов, я и сам во многом виноват.
- А вот это уже хорошо, - со знанием дела одобрил Петруха, - это хорошо, когда ты уже сам всё начинаешь понимать. Это, Серый, считай, что уже полдела. А я вон, когда расквасился, только и знал, что себя жалеть. Вот и дожалелся, чёрт бы меня побрал. Хотя с другой стороны, конечно…  И дёрнул же меня чёрт на этой твари жениться. Вот уж чего я никогда себе не прощу.    
- Ты про кого?
- Да про Таньку, про кого же ещё. О, как же я её, суку, ревновал! Ну, прямо убить её был готов. Жаль, что не убил, может быть, и стоило. А главное, что обидно, ведь я же чувствовал, что она шлюха. Можно сказать, с самого начала чувствовал. Да по ней это сразу было видно. Однако, поди ж ты, чего-то ещё сомневался. И даже сам сочинял ей оправдания. Ну, не идиот ли!      
- Ну, так бросил бы её и дело с концом.
- Бросил! – Петруха судорожно потянулся. Но тут же, вскрикнув, скривился от боли. – Бросил, - чуть тише произнёс он. – Какой ты, однако, быстрый. Много вас таких советчиков. А ты бы сам сначала попробовал. Бросил. Думаешь, я не пытался? Ещё как пытался. Сто раз пытался, а, может, и тысячу… Бросил. Как это у тебя всё просто. Страсть у меня была, понимаешь. Да и привязался я к ней. А это, я тебе скажу, такая гадость… А как я её ревновал! Эх, Серый, может, оттого ещё и водку хлестал. Ну, чтобы совсем уж не свихнуться. А что, ещё неизвестно, что лучше. Однако, ревновать-то я её ревновал, и был даже почти уверен, что она таскается. Но, когда нет прямых улик, когда за руку не поймал, то, знаешь… А ведь это хуже всего. - Он вздохнул и умолк. 
- Да, - задумчиво пробормотал Сергей, – когда нет прямых доказательств, тогда, действительно…
- Вот то-то и оно, то-то и оно, - живо подхватил Петруха. – В этом-то и вся штука. Но уж зато, когда я её всё-таки поймал, - продолжал он с каким-то даже воодушевлением, - ну, с соседом. Помнишь, я тебе, кажется, про него рассказывал? Урод просто невообразимый, да ещё и алкаш. Так вот, когда я их прихватил, можно сказать, прямо за этим делом, то у меня в башке как будто щёлкнул выключатель. И после этого всё. Нет, ты представляешь!
- Что, всё? – навострил уши Сергей. Он даже наклонился к нему поближе, чтобы не пропустить ни единого слова.
- А то, - хитро усмехнулся Петруха, и глаза его блеснули. – А то, - повторил он, - что у меня как бы шоры свалились с глаз. И поверишь, куда что подевалось. Какая там страсть! Я больше просто видеть её не мог, настолько она мне вдруг омерзела. И знаешь, сразу и на душе как будто полегчало. Я даже и не ударил её ни разу. И его тоже. Мне просто мерзко к ним было прикасаться. Короче, я в тот же день её и вышвырнул. Но самое интересное, ты представляешь, у меня сердце при этом даже ни чуточки не ёкнуло.  И даже злости на неё никой не осталось. 
- Ну, а раз так, - сказал Сергей, - тогда зачем же продолжал квасить? 
- А, кто сказал, продолжал? – поморщился Петруха. – И вовсе я не продолжал.
- Как же, не продолжал, когда… Ты ведь сам только что сказал, что с мужиками…
- Ах, это? Так это совсем другое дело.
- Что значит, другое.
- А то и значит. Это ж я с мужиками обмывал свою свободу. Ну, от Таньки, понимаешь?
- М-да, - усмехнулся Сергей, -и всё равно нашёл повод. Ну, вот и дообмывался.
- Вот-вот, - нахмурился Петруха. – И всё же это уже совсем другое дело. По крайней мере, как я и сказал, больше ни капли…      
Возвращаясь домой, Сергей ещё не раз прокрутил в уме свой разговор с Петрухой. Он навёл его на мысль, что и ему тоже следовало бы поймать Раису за руку. То есть в самый момент её измены. Ну, или хотя бы при обстоятельствах, когда бы уже всё было предельно очевидно. Теперь он уже не сомневался, что для  разрыва с ней ему бы этого вполне хватило. Только это легко сказать. А вот, как её поймать – всё это не так-то просто.
«Не следить же за ней, в самом деле, - усмехнулся про себя он, отпирая дверь своей квартиры. – А с другой стороны, почему бы и нет?» 
Но пока эта мысль так и повисла в воздухе. Впрочем, к этому он ещё вернётся. Однако чуточку позднее.    


Продолжение: