Дар без остатка

Я никогда не мог остановиться —
несла меня разлившая печаль,
как полная река, что не стремится
валы сдержать, себя не унимать.

Работал так — от сердца, до надрыва,
чтоб искра в каждом миге ожила,
и если я любил — то уже лавина,
чтобы через край, до дна.

Не признавал я полутон, полмеры —
либо огонь, либо холодный лед.
Хотел одним — поднять я над собою факел,
чтоб чей-то путь от тьмы пошёл вперёд.

И в сумерках сомнений и печали,
когда немеет слово на ветру,
я грезил: «Жечь!» — и пепел начертал мне
дорогу вглубь, к уснувшему костру.

Пускай не зря, пускай не даром боли —
пусть выстоит и дух, и встанет стать,
чтоб волю не смогли согнуть ни грозы и не штормы,
а сердце научилось не молчать.

Где тонко — рвётся. Я до нити тонок,
и трудно мне нащупывать покой,
но если мир разрежет тихим звоном,
то я свяжу разрыв своей рукой.

Быть может, повезёт — и всё, что было,
и всё, что будет, сложится в ответ,
как бальзамирующий сон для тыла,
анестетик для души от ран и бед.

Мы не зазря приходим и уходим:
я верю — счастье светом говорит,
любовью дышит, в ясности свободен,
и просветленье раны заживит.

Лети вперёд, служи тому, что видишь,
пусть смысл придёт хоть запоздало, 
но нам с тобою не чужой.
Надейся, верь — и, может быть, настигнешь
того, кто не сочтёт тебя плохой.

И если кто-нибудь когда-нибудь скажет
во тьме халтурно сшитое «не так» —
пусть мой огонь в его же сердце ляжет,
и сделает на полшага светлым мрак.