Мысль о тебе удаляется, хоть и не в Тарту...

Мысль о тебе удаляется, хоть и не в Тарту.
Сверху на землю опустятся клочья ваты -
атавизм прошлой зимы и неизбежность грядущей
зимы. Удивительно странным бывает фатум.

Ты это знаешь по треугольникам с тупыми углами,
преждевременным встречам, зернам воспоминаний,
случайно брошенных в прошлом, но сквозь года проросшим
и протянувшимся жилкой, закоченевшей в мраморе.

Что-то похожее мир уже видел на фреске,
то ли картине музея, вот только ты занавески
не жжешь, у меня четкая "р", иные инициалы,
и за окном не распластался Невский

проспект, но виднеется тезка-собор. Просто
ты знаешь точно, как вставить пробелы в "опоссум";
что сделать то полагается исключительно в tempi;
и, чтобы что-то проткнуть на пирсе, нужен какой-то броснан;

что к двум батарейкам уже подтянулась третья,
что нужно есть сахар при сахарном диабете,
ведь клинц выбивают клинцем, и как к лицу
может кстати прийтись деревня. Проникшись этим

петляет, пестрит, кружи;т уходящая мысль,
вертясь, как вертумн, бурлеск, бурлящая жизнь
внутри черепной коробки, бьётся, кромсает кокон
и вырывается, чтобы молью сгореть. Держи

объектив наготове с плёночной, тканной памятью.
Памятной тканью затянут фасад, уступивший наледи.
Её сдать бы в переработку, но только чтобы никто
не видел, ведь даже ты не веришь своему алиби.