Введение в театр Габриэль Бейтс

Я могу вспомнить один конкретный раз, на чердаке её бабушки с дедушкой:
её ноги, слегка старше моих, побриты до земноводной гладкости,
её дыхание у лица, как спарившаяся лужица.
Голые или почти что, в полумраке, её голубых глаз
закат. Мы не позволяли нашим ртам соприкасаться.
Обычно она держала свою руку над моей и лизала себе костяшки пальцев.
Каждый раз был последним, до настоящего последнего раза,
который ощущался больше как начало. Земля на третий день.
Аллювий. Болотная лилия. Восковой мирт. Шиповник.
Адам поцелует меня похожим образом немногим позже,
как часть школьной постановки, используя большой палец как барьер
между нашими губами, а наши одноклассники будут смотреть.
Я кровоточила из своего центра, я помню, мгновение,
когда его рука соприкоснулась с моим лицом,
рискуя размазать часть незамеченных синих чернил
у меня по щеке. Так много времени прошло
между поцелуем и окончанием. Я, помню, подумала,
что аплодисменты, казалось, предназначались нашим смертям.






Gabrielle Bates
Intro to Theater

I can remember one particular time, in her grandparents’ attic,
her legs, slightly older than mine, shaved amphibian-smooth,
her breath around my face like an evaporated puddle.
Naked or almost, in semi-darkness, her blue eyes
dusk. We wouldn’t allow our mouths to touch.
She’d hold her hand over mine and tongue her own knuckles.
Each time was the last time until the real last time,
which felt more like a beginning. Earth on the third day.
Alluvium. Swamp lily. Wax myrtle. Rose mallow.
Adam would kiss me in a similar way not long after,
as part of the school play, using his thumb to make a barrier
between our lips, and all our classmates would watch us.
I was bleeding from my center, I remember, the moment
his hand made contact with my face—forgettable
line he’d scrawled in blue ink risking to smear
across my cheek. So much time passed
between the kiss and the ending. I remember thinking
it seemed like the applause was for our deaths.