Никому не говори Тони Хогланда

Мы были женаты шесть или семь лет,
когда моя жена, стоя на кухне в полдень,
сказала мне,
что она кричит под водой, когда плывёт —

что, на самом деле, она кричала на протяжении многих лет
в голубую хлорированную воду общественного бассейна,
где она плавает через день.

Намазывая маслом тост, не так, будто бы она
что-то скрывала,
не так, чтоб я посчитал себя
лично причиной её криков,
ни так, что мы должны устроить сеанс терапии
тут же на кухонном столе,

--между делом, она сказала мне,
и я увидел, как она поднимает квадратное лицо кверху,
чтобы сделать глоток кислорода,

затем снова вниз в холодную мокрую маску
бессознательного.
Насколько я знаю, может быть  в с е  кричат,
пока идут сквозь жизнь, молчаливо,

вежливо храня большой секрет,
что это не всегда весело
быть разрываемым изогнутым клювом
чего-то под названием  п с и х о л о г и я,
быть погружаемым
снова и снова во время;

что правдивейшее, самое интимное
удовольствие, что можешь иногда отыскать —
это мокрый поцелуй

собственной боли.
Вон идёт Кэт, в час пополудни, чтобы проплыть свои двадцать две
дорожки
туда и обратно в общественном бассейне;

— ну и дисциплина у неё!
Двадцать две дорожки как двадцать две страницы,
которые никто никогда не прочтёт.






Don’t Tell Anyone
BY TONY HOAGLAND

We had been married for six or seven years
when my wife, standing in the kitchen one afternoon, told me
that she screams underwater when she swims—

that, in fact, she has been screaming for years
into the blue chlorinated water of the community pool
where she does laps every other day. 

Buttering her toast, not as if she had been
concealing anything,
not as if I should consider myself

personally the cause of her screaming,
nor as if we should perform an act of therapy 
right that minute on the kitchen table,

—casually, she told me,
and I could see her turn her square face up
to take a gulp of oxygen,

then down again into the cold wet mask of the unconscious.
For all I know, maybe  e v e r y o n e  is screaming
as they go through life, silently,

politely keeping the big secret
that it is not all fun
to be ripped by the crooked beak

of something called  p s y c h o l o g y ,
to be dipped down
again and again into time;

that the truest, most intimate
pleasure you can sometimes find
is the wet kiss

of your own pain.
There goes Kath, at one pm, to swim her twenty-two laps
back and forth in the community pool;

—what discipline she has!
Twenty-two laps like twenty-two pages,
that will never be read by anyone.