Двое Короткий рассказ

+
Катя была замужем за Костей четыре года. За четыре года она успела узнать его, и понять, что больше знать его она не желала.

Катя зашла в пустой троллейбус. Руки замёрзли. В глазах застыл зимний день, он смешался со словами Кости, и от этого стал ещё более зимним:

«…До тебя мне жилось лучше. Если бы я только знал, как невыносимо, когда тебя всё время о чём-нибудь просят».

И тогда Катя попросила Костю о самом последнем. О разводе.

«Развод так развод». —  Не взглянув на жену, сказал Костя.

«Вот и прекрасно!» —   Сказала Катя, и бесшумно закрыла за собой дверь.

—   Где это тебя носило? —   Начал Костя, когда Катя вернулась домой, через два дня.

—   А тебе-то что?

— Снега нанесла! —  сказал Костя.

—  Ну а ты, что делал эти два дня?

—  Жил. Да, я просто жил. —  Повторил ещё раз Костя.

—  А со мной ты значит не жил? Что молчишь? 

Катя нахмурилась.

—  Неужели так трудно сказать «нет»? Нет, только и всего.
 
—  Да. —   Нехотя пробормотал Костя.

—  Что – да? Да, что тебе трудно сказать «нет»?

Катя посмотрела на часы.

—  Я ненадолго. Вещи свои потом заберу. Можешь делать со своей жизнью, что хочешь. И квартира это твоя. И окно твоё.

Катя встала возле окна.

— Что-то мы с тобой не поделили. —  Понурив голову, сказал Костя. —  А завтра ты придёшь?

—  Нет. Зачем приходить завтра, если всё ясно сегодня?

Костя налил в стакан воды из кувшина, и протянул Кате.
 
—  На вот, выпей.

Катя отвела от себя его руку со стаканом.

—  Не хочу! Можешь запустить туда золотых рыбок. Может, они не станут тебя ни о чём просить.

Костя удивлённо посмотрел на бокал.

—  А что я сказал? Что вообще я такого сделал?

Он сел напротив Кати.

—  Может, мы поспешили? Пожениться поспешили?

Катя не отвечала.

—  Просто мы земля и вода. —  Осторожно заметил Костя. —   Твоя ведь стихия – вода. А я, если ты не забыла, земля. И ты всё заливаешь меня, и заливаешь.

—  Ну что же ты, продолжай. —  Сказала Катя.

Костя выключил, и снова включил свет.

—  Ты сказала, что ты вещи заберёшь потом. Но ведь зачем-то ты пришла?

—  Я? —  Катя растеряно посмотрела по сторонам. —   Гацания! Не могла же я оставить её тебе!

—   Гацания? А что это?

—   Как что? Ну да, конечно, ведь это так трудно, запомнить название всего одного растения.

—   А я думал, что они у нас ромашки.

—   Африканские ромашки. —  Слегка оттаяла Катя.

—  И куда ты с ними?

—   Я на машине. Заберу их к себе.

—   Ты же боишься одиночества.

—  Уже не боюсь.

Она открыла окно и подставила руку под снег.

—   Небо. Почему оно такое зимой, как будто оно ко всему равнодушное? —  Сжимая и разжимая пальцы, ловившие на лету снежинки, спросила Катя.

—   Закрой окно. —   Попросил Костя. —   Простудишься. Лечить тебя кто будет?
Катя бросила на него беглый взгляд.

— Сама.

— А если я заболею? —  Спросил он.

Катя опустила глаза.

— Тогда я, конечно, приеду, совсем ненадолго.

— За африканскими ромашками?

— Разумеется за ними. Их у меня сам знаешь, сколько. Я так сразу всех их точно не заберу. Да мне и некуда.

— А разве у тебя нет места для цветов? —   Не поверил Костя.

— А я кошку завела. Вчера. Ты даже не представляешь, как с ней сложно. Повредит мне все цветы. Так что придётся мне их у тебя постепенно забирать.

Костя незаметно улыбнулся.

— Жаль. Придётся тебе возвращаться, смотреть на меня.

— Придётся. — С притворным равнодушием сказала Катя.
 
— И как ты… без гацании? — Спросил Костя.

— Пока не знаю.

Катя вздохнула.

В приоткрытое окно с порывом ветра залетели синеватые снежинки, и словно маленькие балеринки из шкатулки, раскрасили слишком затянувшееся молчание.








(Авторский рисунок, карандаш)