Жертвам политических репрессий

Седая голова, в окне немая вьюга,
А за спиной скрипит рассохшийся паркет.
Мне память и палач и лучшая подруга,
Историю хранит моих минувших лет.
Соседский сын спросил: "За что сидели, деда?"
А я молчу, смотрю на серый небосвод.
Как объяснить ему, что значит "враг народа",
В тридцать восьмой смердящий верной смертью год.
Как чёрный воронок забравший на рассвете,
Туда, где имена навек сотрёт пурга.
Безликие мы люди страны Великой дети,
Списали без разбора, "народного врага!"
Этапы, лагеря и ледяные нары,
Я помню блеск сапог, ломающих судьбу.
Мы строили каналы и таскали шпалы,
И как туберкулёз сжирал нутро "рабу."
Кто падал, тот уже не поднимался больше,
Тонул, застыв в снега холодной Колымы.
А дни как провода, растягивались дольше,
И молча уходили из прежней жизни МЫ!
Тайга до горизонта, казённая фуфайка.
Там солнца луч как милость,
Средь неба, как свинец.
Там имя просто номер, да ледяная пайка,
И каждый в этом строе, увы, живой мертвец.
Водили на работу под лай собак и маты,
Мы город возводили на собственных костях.
И бывшие поэты, герои и комбаты,
Теряли свои жизни, в заснеженных "гостях"...
А ты, малец, не думай, я вовсе не предатель,
Хоть до сих пор ругаю "гуманный" наш закон.
Простой я человек, обычный обыватель,
Вот только всё не смолкнет щемящий сердца стон...