Фея осеннего вокзала

Она умерла однажды — не телом, а звуком.
Ночным гудком осеннего вокзала.
Так тихо, что даже ветер не заметил.
С того дня её голос больше не отзывался ни в чьих снах,
только редкие журавли знали пароль к её тоске.

Она ушла красиво — растворившись в небе,
в жёлтом листе, что дрожит на ветру.
И даже смерть не посмела запомнить её по-другому —
только как лёгкий след губной помады на чьей-то памяти.

Но осень — коварная болтушка.
Она не умеет хранить секреты.
Прошептала на ухо Ветру:
— Верни её. Её ещё ждут.
— Кто? — удивился Ветер.
— Те, кто не умеет просить прощения, но всё ещё любят.

И вот, в самую обычную ночь, между дождём и туманом,
она вернулась. Только не женщиной.
Феей.
С крыльями из облетевших писем и сердцем, которое уже не болит,
а блестит, как лезвие.

Она вышла из старого вокзала,
и мир встретил её так же равнодушно, как всегда.
Но стоило ей взмахнуть ладонью —
и тишина треснула.
На перроне появился Он.
Тот самый, что когда-то оставил её под этим куполом из дождя.
Шёл, как ни в чём не бывало, уверенный, что всё по-старому.

— Ах ты, настырный нахал, — сказала она,
и улыбка её была как заклинание. —
Думал, я всё ещё жду?
Подол мне задрал — и гуляй?
Так знай: я теперь фея.
А ты — мой дракон.

Он хотел рассмеяться,
но из груди вырвался рык — горячий, как признание,
тяжёлый, как вина.
С плеч его слетели ошмётки прежнего обаяния,
и выросли крылья — обугленные, огромные.

— Что ты наделала? — выдохнул он.
— Исправила ошибку природы, — ответила она спокойно.
— А ошейник зачем?
— Чтобы не сбежал.
— Из ромашек?!
— Самое прочное, что я знаю. Любовь ведь всегда выглядит невинно.

Он стал её стражем, не пленником.
Она — его учительницей, не мстительницей.
И вместе они сторожили магический трон во дворце,
построенном из света, листьев и забытого прощения.

Иногда она вспоминала вокзал.
Как дрожал воздух от гудка,
как журавли плакали в небе,
как лист касался земли, не надеясь быть поднятым.
И тихо говорила себе:
— Всё правильно. Чтобы воскреснуть, нужно было умереть.
Но только один раз.
А потом — научиться летать.

И где-то внизу, на перроне,
каждой осенью появляется новый лист,
новый журавль,
новый голос, который шепчет:
— Я больше не напомню о себе…

А она улыбается и отвечает:
— Зато я напомню осенью.