Я думала в груди зола

На набережной ледяной,
Где ветер режет, как палач,
Ты встал, как тень, передо мной,
Забыв и жалобу, и плач.

Пятнадцать лет. Пятнадцать зим.
Как страшно мы с тобой молчим.
Лишь пар от папиросы синий
Плывет. И мы идем за ним.

Не то походкою живой.
И ты не тот, что ждал у ив.
С поникшей, серой головой,
Все испытанья пережив.

А я… я тоже умерла,
В том марте, в городе чужом.
Я только память сберегла,
Опаленную тем огнем.

И вот стоим. Не будет слов.
Для нас не нужен перевод
Из тех невыплаканных снов,
Где был пятнадцатый наш год.

Я думала – в груди зола,
Истлела нищенка-любовь.
Но в этой тишине взошла
И глухо постучала кровь.

Не мой, не твой – единый стук.
Как в стену из тюремных плит.
То стук не сердца, а разлук,
Которым счет идет гранит.

Он бьется так, как тот, в ночи,
Когда уводит твой конвой.
«Молчи, – он говорит, – молчи.
Я здесь, с тобой. Я все ж живой».

Нам не дано счастливых встреч,
Ни клятв, ни сада, ни венца.
Лишь эту общую предтечь
Одного, общего конца.

И пусть молчат уста в уста,
И пусть в руке – чужая прядь.
Два сердца бьются. И тщета
Пытаться их не разъять.

14-09-2019