Я шёл, а он стоял высокий, крепкий, мощный

Я шёл, а он стоял ...
высокий, крепкий, мощный,
Из досок ваш забор,
не крашенный ни раз ...
Немой свидетель мук
мальчишьей, еженочной
Влюблённости моей
в сиянье твоих глаз.

Я шёл, а он стоял ...
Вздыхал,
смотрел с прищуром
Отверстий от сучков:
каков я, женишок?
И словно говорил:
"Смотри, она не дура,
Чтоб клюнуть
всей душой
на жалкий твой стишок.

Но ты иди, иди!
Я вижу: ты не лживый
И есть с тебе любовь
такая же, как в нас ...
Была (!) ..., когда в лесу
деревьями мы жили,
Друг в друга влюблены,
как ты в неё сейчас!"

С букетом для тебя
пьянящих белых лилий,
К калитке в воротах
подкравшись, словно вор,
Я весь дрожал в плену
мечтаний и бессилий,
Но помня, как меня
напутствовал забор.

Гудело в голове
и сердце колотилось.
Я вешал, торопясь,
букет на трос для пса,
Толкал и уповал
в душе на Божью милость,
Чтоб доскользил он до
заветного крыльца.

Пёс лаял, как чумной,
загрызть меня не волен,
Просовывая в щель
чернющий свой пятак.
Отец твой выходил,
смотрел, в душе доволен,
Что в дочь его
уже
влюбился кто-то так!

Восторженнейших звёзд
на небе было - тьмища!
Забор и тот сиял
с успеха моего
И словно говорил:
"Ты молодец, дружище!",
И было мне в душе
то счастливо, то нище,
И я летел домой ...
Опять же: вдоль него!

А он стоял, смотрел,
уставший, постаревший ...
И взглядом он меня
печальным провожал ...
И взглядом тем меня
на всю на жизнь согревший,
Что я его не раз
воспомню -
точно знал.

Сбылось ... Вот и опять
я, в бденье еженочном,
Вдруг вспомнил и его,
и давнего меня ...
Я шёл, а он стоял:
высокий, крепкий, мощный ...
И словно для меня
тебя он охранял.