Блюз Тротуарного Рока

Вот выполз я из барчика,
Лежу на тротуарчике,
И тут как тут, товарищи менты.
Подняли тело синее,
Сержантом вдруг усилили,
И в «воронок» меня толкнули, кенты.

Блестят на мне браслетики,
Отняли документики,
Сижу в «обезьяннике» и думаю: «Ну, влип!»
И до утра здесь мучаюсь,
Похмельем лютым скрученный,
И голос мой от криков всех осип.

«Фамилия?» — скрипит майор,
А я ему в ответ: «Синьор,
Не помню, гражданин начальник, хоть убей!»
А он глядит, как будто волк,
Мол, знает в этом деле толк,
И шепчет: «Будешь вспоминать пять дней».

А я прикинул расклад свой:
Ни паспорта, ни денег, ой!
И телефон мой, новенький, крутой,
Какой-то хмырь подрезал там,
Пока я пил сто сорок грамм,
И с ним ушла вся связь с моей братвой.

Блестят на мне браслетики,
Отняли документики,
Сижу в «обезьяннике» и думаю: «Ну, влип!»
И до утра здесь мучаюсь,
Похмельем лютым скрученный,
И голос мой от криков всех осип.

Сосед по камере — урка,
Глядит на жизнь издалека,
Спросил: «За что, братишка, замели?»
«Да так, — вздыхаю, — за пустяк,
Зашёл не в тот, видать, кабак,
Теперь вот шьют статью мне, кобели».

Он усмехнулся в свой кулак:
«Не дрейфь, земеля, всё ништяк.
Тут главное — не падать духом, слышь?
Труба твоя — то не беда,
Свобода — вот она цена!
А крысу ту найдём, когда откинешься, малыш».

Такая вот история,
Простая аллегория:
Что пьянке — бой, а воле — вечный пир.
Мой телефон беспарольный
Теперь в руках у вольного,
Какой-то фраер покоряет мир...

Сняли с меня браслетики,
Вернули документики,
Сказали: «Чтоб не видели, вали!»
Иду, качаясь, поутру,
И сам себе нещадно вру,
Что в этот бар — отныне ни ноги!
...Но это вряд ли, черт возьми.