Потому что, им было что сказать. Из Чарльз Буковск

Там были канарейки, безделушки,
Старушка с бородавкой. Чистота
И деревце лимонное в кадушке,
Большого пианино чернота.

Они втроём тихонечко шептались
И было что сказать им, а потом,
Те  канарейки на ночь накрывались
Из-под муки застиранным мешком.

Пока усердно  гаммы  выводил я,
Косился с удивленьем на мешок.
Старушка мне охотно пояснила
- чтобы могли поспать они, дружок.

За нотой ноту я играл всё тише.
И спали канарейки под мешком.
Хлестали ветки дерева по крыше,
Упав дождём зелёным за окном.

Я помню теплоту той давней ночи,
Их тайный и неспешный разговор
И магию тех робких нотных строчек
Мелодии взросленья  до сих пор.

Их нет давно со мною в этом мире.
Истоптан чистый пол и разорён уют.
А душу, будто бы, пираты захватили -
Там канарейки больше не поют.

         ***** 

for they had things to say
 
the canaries were there, and the lemon tree
and the old woman with warts; and I was there,
a child and I touched the piano keys as
they talked  — but not too loudly for they had things to say,
the three of them;
and I watched them cover the canaries at night with flour sacks: "so they can sleep, my dear."

I played the piano quietly one note at a time, the canaries under their sacks,
and there were pepper trees, pepper trees brushing the roof like rain
and hanging outside the windows like green rain,
and they talked, the three of them sitting in a warm night's semicircle, and the keys were black
and white and responded to my fingers like the locked-in-magic of a waiting, grown-up world;
 and now they're gone, the three of them and I am old: pirate feet have trod the clean-thatched floors of my soul, and the canaries sing no more.