Заяц и черепаха

На солнечной опушке, средь трав и васильков,
Затеяли однажды спор двое земляков.
Один — ушастый Заяц, известный бегун,
Второй — тихоня-Черепаха, медлительный ползун.

Смеялся Заяц громко: «Да ты едва бредёшь!
Меня в соревновании вовек не обойдёшь!
Давай-ка на пробежку, до той большой сосны!
Увидишь, как летаю я с ранней седины!»

А Черепаха смирно кивнула головой:
«Что ж, если так уверен, давай бежим с тобой.
Пусть будет лес свидетелем, кто первым добежит,
И кто из нас напрасно хвастливостью грешит».

Дан старт. И Заяц пулей помчался по траве,
Лишь пыль столбом взметнулась в лесной густой молве.
Он мчал, петлял, резвился, и вот уж полпути...
«А где та копуша? Плетётся поди!»

Он обернулся — пусто. Лишь ветер шелестит.
«Ну что ж, посплю немного, пока она спешит.
Под этим старым дубом прохладно и легко,
А финиш, он не заяц, не убежит далёко!»

И, развалившись в дрёме под тенью кружевной,
Забыл косой о споре, увлёкся тишиной.
А Черепаха тихо, упорно, шаг за шагом,
Шла к цели, не сбиваясь, под дружелюбным флагом.

Она не торопилась, не знала суеты,
Но верила, что сможет достигнуть высоты.
Вот дуб, где Заяц дремлет, вот финишная гладь...
Ей оставалось только сосну ту увидать.

Проснулся Заяц, вздрогнув: «Ох, что-то я заспался!
Наверно, час обеда уже давно начался!»
Он глянул на дорогу... и замер, чуть дыша:
У финиша стояла она, неспеша!

Стояла Черепаха, у цели, у сосны,
Спокойная, как будто и не было борьбы.
А Заяц понял поздно, грызя в досаде ус,
Что хвастовство и леность — тяжёлый, горький груз.

Мораль проста и вечна, и знает стар и млад:
Не тот, кто быстр, победу одерживает в ряд,
А тот, кто шёл упорно, не отступал в пути,
И смог свою дорогу до финиша пройти.