Загадка Вико Панчеллорум

Предисловие.

Сэр Джон пришел в себя. Голова его гудела от глухой боли где то в затылке. Он попытался вспомнить, что с ним произошло. Но снова впал в безсознание.

Нас с Аморчиком пригласили провести полный день в деревне поэтов. Мы с радостью согласились. Новые впечатления и знакомства всегда нам интересны. И небольшое путешествие в Аппуанские горы при сильной жаре , пошло бы на пользу. Передышка от зноя, свежий горный воздух, тишина, восхитительные пейзажи. Простор и парящие соколы над головами. Я заранее предвкушала приключения. И как всегда не ошиблась.

С нами на самом деле произошла история, похожая на небольшой детектив. Но на этот раз мы были в нем простыми наблюдателями.

Итак, начинаю свой незатейливый рассказ…

Глава первая.


Джон Баркли никогда не слыл поэтом. Он и книг то прочел к своим пятидесяти годам всего ничего. Помнил что то из школьной программы.

Учился в колледже Кардиффа. Музыкальный слух ему достался от матери. Решил он стать музыкальным критиком.

Род Баркли не принадлежал к рыцарскому званию. Родители Джона очень давно получили богатое наследство. И после их смерти единственный сын стал состоятельным человеком. Семью свою не завел. Имел многочисленных друзей. Был амбициозен. За большие деньги справил себе титул баронета. Теперь все приятели величали его Сэр, заискивали перед ним. Это ему невероятно льстило.

Еще в студенчестве он сблизился с товарищем по комнате, немцем Юргеном. Пути их разошлись надолго после окончания колледжа. Однажды случайно, они встретились на музыкальном фестивале в Берлине. Юрген был женат на художнице Миа. Они втроем провели чудесный день воспоминаний и на прощание обменялись телефонами.

Встреча эта была давно забыта сэром Джоном. Но однажды вечером , в его доме в Лондоне, раздался поздний телефонный звонок. В трубке он услышал незнакомый женский голос.

- Добрый вечер, Джон. Вам звонит Миа. Вы наверное меня не помните? Уверена, что не помните. Но ведь имя Юрген вам о чем то напоминает? Колледж, фестиваль в Берлине.

- О, Миа! Конечно я помню! Вы жена моего студенческого приятеля. Кстати, как он?

- Вы меня извините, что я так неожиданно объявилась. Я хотела вас пригласить на вечер воспоминаний о муже. Он скончался год назад от инфаркта.

- Миа, приношу вам запоздалые соболезнования. Время мое теперь не ограничено. Обязательно прилечу к вам в Берлин.

- Джон, только не в Берлин, а в Тоскану. Мы очень давно с Юргеном купили летний домик, в горной деревне. Там поселились многие наши приятели из разных стран. И нас соблазнили.

- Миа, какая неожиданная новость. Это лето в Лондоне такое дождливое и холодное, что я с удовольствием погреюсь под солнцем Тосканы.

Сэр Джон записал адрес. И обещался прилететь на памятную годовщину студенческого приятеля.

Наша с Аморчиком добрая знакомая Флориана недавно потеряла двух дорогих ей людей: мужа и через месяц маму. Внешне оправилась от горя, решив для себя продолжать жить. Чтобы покинувшие ее близкие люди видели, что она помнит о них и пока счастлива простым радостям на земле. И когда нибудь, когда придет и ее время уйти, они обязательно встретятся на небесах.

Этим августом Флориана сняла на месяц домик в горной деревне Вико Панчеллорум. И пригласила к себе пожить вместе с ней кузена Энео. Он немного младше ее годами, была она ему нянькой в детстве.

Энео долго находился в депрессии по семейным обстоятельствам. И даже некоторое время вообще перестал разговаривать. Флориана таким образом хотела его поддержать и помочь ему морально. Вместе с ним погружаться в воспоминания детства. Их летних каникул у бабушек сестер, в горной деревне, каменные дома которых стояли рядом на извилистой мощеной улочке.

Флориана с Энео и еще одним их кузеном Клаудио встретили нашу машину перед церковью Святого Павла. И Клаудио, самый старший из нас, он житель этой деревни. Он открыл огромным ключом двери церкви и начал свой рассказ об истории горного борго.

Глава вторая.

На высоте около 600 метров над уровнем моря раскинулось борго Вико Панчеллорум. Его основали братья Панчелли, высланные в средневековье из самого Рима. Так гласит легенда. По другой версии название деревни произошло от слова просо, на тосканском диалекте панИко. Видно увлекались средневековые жители кашей из проса.

Деревня постепенно разрасталась, но междоусобные войны постоянно разрушали ее. Ламбарды, Луккезе, Пистойцы захватывали борго поочередно. Через какое то время снова победила Лукка, отвоевав борго и почти разрушив его. Оставшиеся жители переселялись в более спокойные от войн места. Где то к 1437 году здесь осталось очень мало селян. Но борго продолжало существовать. Пока к началу 19 века страшное землетрясение разрушило его до основания. Деревня превратилась в груду камней и стала призраком.

Осталась нетронутой у подножия горы Эрто лишь церковь Святого Павла. Она до сих пор скрывает некую тайну. Над ее входом на каменных плитах , неразгаданная последовательность странных по своему сочетанию символов: святое распятие, древо жизни, рыцарь , шахматная доска, Дева Мария и трон. Я тоже для себя попыталась объяснить эти символы. Стояла деревня под защитой Бога, жители трудились, рожали детей, праздновали новые свадьбы, собирали урожаи. Пока не настали тяжелые для них времена. Воинствующие люди пришли на их землю и шахматная доска олицетворяет поле битвы то ли на земле, то ли космические перемены. Войны и землетрясение уничтожили борго. Остался лишь храм божий нетронутым. Под самой защитой Святой Мадонны. Восседает она на троне и охраняет своим присутствием красивое, тихое местечко в горах. Живет до сих пор это борго.

Восстановили деревню как раз возле церкви. Возвратившиеся сюда жители на мулах перетащили все камни от разрушенных землетрясением домов. И выстроили из них новые дома, уже с новой историей. И исчез призрак борго. Восстало оно из разрухи. Живет. Поживает. И название прежнее сохранило.

Сейчас здесь поселились люди культуры. Национальности перемешаны с местными тосканцами. Весной сюда съезжаются творить и черпать вдохновение художники, поэты, писатели, музыканты. В маленьком борго, в историческом его центре, проходят организованные ими фестивали.

Сегодня вечером как раз один из них. Уже готовят блинчики из каштановой муки в стенах служебных комнат церкви. И мы будем на праздничном ужине. Его организовал кузен Флорианы Клаудио. Он вдовец, ему немного за семьдесят . Недавно к нему вернулся его сын 42 летний Паоло. Он в свое время выучился на журналиста. Стал автором нескольких книг о политике. Но однажды все бросил и уехал, ткнув пальцем в карту, куда глаза глядят. Этим местом оказалась маленькая рыбацкая деревня под Томском. В Сибири. Паоло поселился в доме рыбака. Иногда едой у него была лишь рыба, им и пойманная, да кусок хлеба. Он сам учил по словарям русский язык и прочел множество художественных произведений на нем. Но через четыре года Паоло вернулся на свою малую родину, в Вико Панчеллорум. Устроился работать в местный ресторан официантом. Его отец Клаудио недоумевает и сокрушается , как мог его Паоло оставить журналистику. Как мог?

В полдень «высшее общество» деревни собиралось на террасе перед входом в ресторан. Там уже были накрыты столы для памятного обеда. Флориана очень многих жителей знала в лицо и представляла их нам. Они все любезно здоровались, протягивая для пожатия руки. За обедом будут вспоминать Юргена, мужа художницы Миа. Она творит в стиле авангарда. Ее скульптурными работами украшены многие стены и улочки борго.

Живет Миа совсем рядом с арендованным домиком Флорианы. Мы тоже побывали в нем. Обставленный деревенский дом в непонятном, бредовом стиле из снов Марины Абрамович. Эту художницу закидали помидорами возле ее выставки во Флоренции. Если честно, я бы тоже бросила в ее попу спелый помидор. Как можно, в колыбели искусства цветущей Флоренции так издеваться даже просто над словом « искусство» . Хотя не мне о нем судить. Каждому свое. Я за классику во всем.

Мы вчетвером стояли на террасе, Флориана рассказывала о своей недавней поездке в дом поэта Да Нунцио. Они посетили это место вместе с Мией. Только о ней было сказано, как Миа с сопровождающим ее синьором предстала перед нами. Мы обменялись приветствиями. И гости стали заходить в зал ресторана и рассаживаться по своим местам. После наступила тишина и Миа дала слово сэру Джону. Студенческому приятелю ее покойного мужа.

- Леди и джентльмены! О нет! Синьоры! Мы же в Тоскане. Я благодарен Мие за ее теплый прием и хочу немного вспомнить о нашем с Юргеном студенчестве. С ним нас связывала даже не дружба молодых повес . А тайна минувших лет, очень далеких. Когда наши отцы были еще детьми, а деды сражались на полях войны с нацизмом.

Сэр Джон еще долго говорил, перескакивая с одного события на другое, путаясь в датах. Под конец своей речи поднял бокал с красным вином и посвятил тост товарищу.

- Юрген, тебя здесь многие знали и помнят доселе. Рад побывать в местах, где наши с тобой деды стали друзьям, как и мы. Они вместе сражались в партизанском отряде с ненавистной чумой.

Обедающие захлопали в ладоши. И после других выступлений зал постепенно наполнился шумными разговорами, звоном бокалов и смехом.

Глава третья.

Миа встретила сэра Джона возле церкви Святого Павла. Расплатившись с таксистом, сэр Джон пожал руку Мие.

Конечно он ее не помнил. Прошло столько лет с единственной их встречи. Из хрупкой молодой женщины Миа превратилась в пышнотелую мадонну с полотен Гойя. Лицо типичной немки. Уже крашеные в блонд волосы. Все еще рыжие веснушки на крупном носу. Большетелая она подошла поздороваться, вперевалку припадая на левую ногу. Одета небрежно, по бабьи. Широкие панталоны, хлопковая обширная блуза , натянутая на выступающий живот.

Женщина пятидесяти лет выглядела намного старше. Прокуренным голосом поздоровалась, поблагодарив сэра Джона за приезд. Протянула шероховатую , испачканную масляными красками ладонь и почти по мужски пожала холеную руку сэра Баркли.

Говорить им было почти не о чем. Дежурные фразы о дороге, первых впечатлениях, о солнечной погоде. И два незнакомых доселе человека одновременно замолчали. Каждый думал о своем.

По дороге к домику, снятому почти на месяц сэром Джоном, он любовался захватывающими взор пейзажами. По удивительной случайности дом назывался Виллой сэра Джона. Очень давно один пожилой англичанин купил в этой деревне дом и по своему замыслу превратил его внутри под покои короля Солнца. И оформление , и отделка его жилья напоминала красно золотой будуар куртизанки, а не пожилого английского джентльмена девяностых годов, двадцатого столетия.

Большие вазы, бархатные шторы с подхватами пышных кистей. Бело золотые этажерки, столики, многочисленные статуэтки. Диваны на изогнутых ножках , покрытые покрывалами с золотыми вышивками. Подушки и думочки, скамеечки обитые бархатом. Спальню занимала огромная кровать от стены до стены с пологом из золотой парчи. Все броско- богато, но безвкусно- вычурно.

Английский дед доживал в таком доме свои последние дни и был захоронен на местном маленьком кладбище. На его надгробии простая эпитафия: « Будь честен с самим собой» . Никто из местных уроженцев не понимал ее смысл. А дом свой англичанин завещал коммуне Вико Панчеллорум. Власти решили сделать из дома Брекфаст, чтобы сдавать его внаем на летний период туристам. Обстановку оставили в нем прежней.

Миа передала сэру Джону ключ от входной двери его временного жилища. И они договорились о встрече перед памятным обедом. Миа медленно переваливаясь спустилась по узкой улочке по направлению к своему дому. Ей нужно было привести себя в порядок и доделать кое какие приготовления в ресторане.

Войдя в дом сэр Баркли осмотрелся и вздрогнул от увиденной им обстановки. Подумал, куда он попал и почему это приключение так неожиданно свалилось на его голову. Открыв большую балконную раму, вышел на балкон, сел в уютное кресло за металлическим столиком.

Расслабился, засмотревшись на горы, окружившие деревню. Пахло пропитанной солнцем хвоей, августовскими розами, розмарином и горной мятой. Зной , затянувший долину туманной дымкой, здесь в горах растворялся. Разбиваясь о пологие горные вершины, обрамленные несущимися кучерявыми облаками по линялой небесной простыне. Над черепичными буро рыжими крышами высилась старая колокольня. Между ее потрескавшихся камней пробивались , проросшие из залетевших семян, пучки травы и мелкого кустарника. Колокол молчал.

Сэр Джон глянул на циферблат ручных часов « Булава» , очень давно они были куплены им в Швейцарии. Имели точный ход и еще долго не собиралась сломаться. Скоро за ним должна зайти Миа. Мысли путались в голове, о чем он должен рассказывать на этом обеде?

- Ума не приложу. Время стерло все лучшие воспоминания молодости. Может рассказать о наших с Юргеном дедах? Поведать об их дружбе. Тогда давно они о ней узнали из какого то журнала. И были приятно удивлены. По моему деды вместе оказались в партизанском отряде , как раз в здешних местах. Хотя я не помню ни дат, не названий мест. Но оратором я всегда был не плохим. Буду и на этот раз импровизировать, как в музыкальном произведении. Мне не привыкать. Но я давно не выступал перед публикой -, свои мысли сэр Баркли проговаривал вслух, пока принимал душ и переодевался к обеду.

Миа была пунктуальна как немка, сэр Джон элегантен как английский джентльмен.

Глава четвертая.

Обед в ресторане прошел в дружественной обстановке. Наш столик не участвовал в общей беседе. Мы были как будто сами по себе и обсуждали классическую литературу итальянскую и русскую. Последняя конечно же побеждала даже просто по количеству писателей и поэтов . И как ни говорят, что язык Италии так богат. По мне наш русский язык не сравнится ни с каким другим. Хотя я его только и знаю, да и то не в полном объеме.

После памятных воспоминаний и теплых слов о Юргене , о нем быстро все забыли. И наслаждались переменой многочисленных подач блюд тосканской кухни. Захмелевшие от выпитого вина гости уже громко разговаривали , спорили, шутили. И наш стол, который был ближе всех к выходу, очень быстро опустел. Мы вчетвером ушли по английски, прощаться смысла не было. Наше отсутствие никто не заметил.

Времени оставалось до нашего с Аморчиком отъезда не много,а мы хотели увидеть как можно больше. И на двух машинах поехали в соседнее борго на крутой горе, в Луккьо. Оно будто сползало витым плющом по отвесной скале. Всегда удивляюсь, как было возможно в те времена, без современных технологий строить на века. В глухих, непроходимых, далеких от проезжих дорог местах. И эти горные деревни, пережившие века, до сих пор будоражат воображение.

Пока мы петляли по узкой горной дороге, поднимаясь все выше, дорога становилась все уже и деревья прятали ее от постороннего взгляда. Небеса над нами разверзлись и полил такой сильный дождь. Ливневые его потоки пытались смыть нашу машину и следующую за нашей машину Энео, прямо в обрыв.

Поднявшись на верхнюю площадку горы, увидели небольшую парковку. Ливень вмиг прекратился, словно ведро выплеснуло на землю всю воду и осталось пустым. Как удивительно пахнет лес после дождя. Набухшей корой дубов, пряной листвой поджаренной на солнечной сковороде, напитавшимся влагой мхом, спелой сладостью ежевики и янтарной смолой горных стройных сосен. Но все эти потаённые запахи, весь этот лесной аромат настоян на зарослях горной мяты. Кустики ее цепляются за шнурки кроссовок, за ремешки рюкзака, когда я приседая на колени без остановки сщелкаю своим фотоаппаратом всю эту лесную сказку. Умытую в проливном дожде, обновленную полуденным часом.

В этом борго живут около тридцати жителей. Просто невозможно представить, что они едет и как сюда добирается скорая помощь в случае необходимости. Разве что на вертолете.

Еще в средневековье воинствующая Лукка пыталась захватить эту важную стратегическую местность. Но каменная крепость, военный бастион, возвышающийся над деревней Луккьо врагам сдаваться не собирался. После этого борго даже освободили от налогов, признав его победу. Старожилы шутили, что случайно оброненное яйцо из корзинки контадины, покатится под гору без остановки и окажется в соседней деревне Вико Панчеллорум.

Стены крепости Луккьо хорошо видны с задней стороны церкви Святого Павла. Мы вчетвером гуськом поднимались к полуразрушенной крепости, когда на своем пути увидели пожилого синьора. Он одиноко сидел на скамье возле своего дома.

- Синьор, подскажите. Мы правильно поднимаемся к крепости?

- Не теряйте надежду.

Всю дорогу мы потешались над его ответом. И поняли его, лишь когда очутились перед ограждением возле крепости. Она была закрыта на реставрацию. Есть повод сюда вернуться.

Какие восхитительные панорамы окружили это непобедимое борго с яйцами. Я его так в шутку охарактеризовала. Горы меняют оттенки в плывущих облаках. Над головой парят соколы. Они стремительно падают камнем вниз узрев в траве долины свою добычу. Свобода, невероятная, от мыслей, от мира, от тяжелых дум. Сердце наполняется радостью и хочется соколицей парить над всей этой горной красотой, растворяясь в ней. Нам нужно еще многое увидеть и пора возвращаться назад в Вико Панчеллорум.

Не заезжая в дом Флорианы, мы на машинах поднялись выше деревни, в исторический ее центр. Борго в этот полуденный час было пустым и тихим. Медленно шли, я глазела на прижавшиеся друг к дружке домики. Флориана была нашим экскурсоводом, рассказывала о тех далеких временах их с Энео детства.

В тяжелые послевоенные годы бабушка Флорианы уехала с двумя детьми во Францию. Она овдовела и пыталась дать детям лучшую жизнь на чужой земле. Старший ее сын умер там во время болезни и она в дочкой решила вернуться на родину, слишком тосковала по ней. На границе итальянские таможенники отобрали у нее все деньги, заработанные во Франции. Она вернулась в свою деревню ни с чем, как и уехала. Дом в два этажа стоял напротив средневековой тюрьмы. Она сохранилась без разрушений и сейчас пустовала. Кухня в доме располагалась на самом верхнем этаже и в случае пожара комнаты бы внизу не выгорели , а домочадцы не задохнулись бы от дыма.

Странное ощущение вызывал вид из открытых окон дома. Рукой можно было дотянуться до стен тюрьмы, такой узкой была улочка, разделяющая постройки. Святые отцы церкви умели изощрённо пытать плоть человеческую в те далекие средневековые времена. И в этой тюрьме были специальные камеры пыток с каменными чанами. В них сажали провинившихся селян, закрепляли голову в металлические тиски, а дальше монотонная капля воды делала свое дело. Или человек сходил с ума, или с дыркой в черепе умирал. Эту пытку переняли от китайцев испанцы, а после и итальянская инквизиция.

Когда мы остановились сфотографировать Флориану возле входной двери в дом ее бабушки. Мне показалось , что из окон тюрьмы донёсся стон человека. Я особа эмоциональная, кроме меня этот стон никто не расслышал. И мы пошли по улице дальше, спустились под горку посмотреть оливковые поля, все еще принадлежащие теперь уже лишь Флориане.

Глава пятая.

После обеда Миа пригласила сэра Джона в свой дом. Она хотела показать ему какие то документы, найденные Юргеном буквально перед его смертью.


Все приглашенные постепенно разошлись из ресторана. Остались лишь Миа и сэр Джон, они вместе вышли на улицу залитую солнцем и стали подниматься по ней в гору. По дороге Миа рассказывала ему в каких домах живут их многочисленные друзья. Сэр Баркли часто останавливался, чтобы рассмотреть скульптурные композиции, многие из которых были созданы руками Мии. В некоторых ее творениях он даже находил для себя новизну. И они ему нравились, хотя он не был приверженцем такого направления в искусстве. Темпоранио- любимый конек Мии.

Минут через двадцать они подошли к двух этажному дому. На вид ничего особенного. Простой камень без облицовки. На окнах чуть покосившиеся персианы, в потресканной временем зеленой краске. Входная дверь с симметричными ручками батаккьо. В старину ими стучали, чтобы хозяева слышали, что кто то хочет к ним зайти. Сэр Джон соблазнился, взявшись за кольцо несколько раз стукнул им по металлическому плоскому наболдажнику. Звук был звонкий и протяжный.

Миа пригласила гостя в гостиную залу и предложила сэру Джону расположиться в мягком огромном кресле. Из мебели здесь было кресло, такого же стиля диван, а перед ними на полу лежал огромный, оборванный , стеганый половик. Небольшой стол стоял на нем, из необработанных, грубых досок на ржавых металлических тонких ножках. Возле заляпанной красками стены очень похожая на стол креденца или непонятная полка. На ней стояли безобразные фигуры каких то немыслимых уродцев из необоженой глины, местами обкрошившейся или потрескавшейся. Сэр Джон с извинением спросил хозяйку: « Миа, разрешите мне зайти в ванную комнату, куда мне пройти?»

И она проводила гостя в узкий коридорчик к проему в стене, задернутому холщовым мешком. Двери как таковой за мешком не было.Зато в самой ванной комнате, довольно большой, вместо ванны стоял квадратный бассейн, выложенный мелкой черной плиткой. А напротив бассейна большой красный бархатный диван с многочисленными цветными подушками. Унитаз зеленого цвета стоял рядом с диваном напротив большого окна, в котором виднелся соседний жилой дом. Занавесок на окне не было, лишь на половине окна приклеена картонная грубая бумага в черных подтеках. Вместо раковины, на противоположной стене ржавая труба. Вода стекала из нее в отверстие пола, в виде разбитой тарелки.

Сэр Баркли про себя отметил, что снятая им вилла сэра Джона намного пригляднее и более комфортна для жилья. Вымыв руки и забрызгавшись водой, он вернулся в гостиную и застал Мию, сидящую на диване с разбросанными на нем папками, с вырезками из газет, со старыми фотографиями.

Спустившись вчетвером к оливковым рощам, мы увидели группу людей в белых одеждах. Флориана в моих удивленных глазах прочла немой вопрос.

- Элена, они все занимаются йогой, название этой техники не помню. По приезду сюда, меня тоже пригласили на пробный урок. Он проходил в служебном помещении церкви. Когда я пришла, группа еще не собралась и меня попросили подмести небольшой зал. Пока я этим занималась, группа решила заниматься на улице. А я все еще махала метлой, но увидев что орудую ей в одиночку, бросила это занятие и вышла на улицу. В сквере более двадцати человек вовсю обнимали деревья. Кто плакал, кто просто заснул возле ствола и вздрогнув ото сна, сполз к земле. Тренер стучала металлическими палочками друг о друга. Дзинь.Дзинь. Все вставали в позу с закрытыми глазами. После переходили от одного дерева к другому и по новой. Дзинь. Должны были напиться энергией стволов.
А я была уже напоена церковной пылью от взмахов метлы. Дзинь. Встала и я в позу. Махнула на прощание всем рукой и пошла домой.
Вечером тренер мне позвонила и пригласила на следующее занятие. Дзинь. Я отказалась. Эта та группа, которая занимается дзинь и кто как может лечат свои нервы. Или их окончания. Дзинь.

После рассказа Флорианы мы дружно рассмеялись. Дзинь. И нервы наши сотрясались от нашего смеха. Дзинь. В этой группе мы заметили Мию. Флориана ей махнула рукой с улыбкой.

А нам нужно было возвращаться к церкви. Перед ужином местный дьяк хотел поговорить с верующими о насущном. Так разговаривая, мы снова очутились перед домом бабушки Флорианы. И тут абсолютно все вместе услышали громкий стон человека из стен тюрьмы. Попробовали открыть дверь, она оказалась незапертой и громко крича пошли на стон человека. В каменном чане лежало его тело. Человек был жив и стонал. Подойдя поближе, мы увидели в пробивающемся через персианы солнечном свете, лицо сэра Джона, спутника Мии.

Глава шестая.

- Джон, я хочу вам рассказать о последней воле Юргена. Знаете у него случился инфаркт очень неожиданно. Он очень долгое время искал информацию о своем деде. Он гордился им, что в конце войны он сражался в партизанском отряде в лесах Тосканы. Вы же помните, что вы вместе с Юргеном нашли этому подтверждение,что ваши предки знали друг друга.


- Да, Миа! Мы никогда с Юргеном не принимали агрессию фашисткой Германии. И когда случайно в одном из журналов узнали наших дедов на старом фото, стоящих рядом в лесу с платками галстуками на груди, поняли из заметки, что они вместе сражались в партизанском отряде.


- Вот именно. И Юрген очень долго искал более точную информацию о своем деде.


- И ему это удалось?


- Да! Но находка оказалась настолько неожиданной для него, что сердце его не выдержало.


- Миа, не говорите загадками. Покажите мне документы, свидетельствующие о находке Юргена. И что же такого случилось, что он даже расстался с жизнью из за сильного стресса, такого что у него случился инфаркт?


- Джон. Юрген накануне смерти получил пакет с документами из архива Милана на свой запрос. Его дед был направлен в партизанский отряд, как шпион. Он был унгерманн СС Вермахта. На его счету десятки, сотни жизней невинных людей. Когда с Юргеном случился сильный сердечный приступ, в больнице он вроде пошел на поправку и просил, чтобы вы обязательно приехали сюда в случае его смерти. Он очень меня об этом просил, чтобы я обязательно с вами связалась. Для меня это тоже было большим ударом. И этот стыд моего покойного мужа теперь камнем лег на мою душу. Мне стыдно признаться нашим друзьям в этом.Может среди местных жителей были и их родственники, когда партизанский отряд был разгромлен и карательная операция была послана в соседние деревни.


- Я потрясен! У меня в голове не укладывается эта печальная...нет, страшная новость из прошлого.Миа, мне нужно побыть одному и подумать.


- Конечно, Джон! Пойдёмте вместе со мной. Мне скоро нужно быть на занятие с друзьями. Мы занимаемся с ними специальной йогой от стресса, я провожу вас до края деревни. В оливковых рощах вам будет спокойнее все обдумать. И может мы вместе найдем выход из истории давно минувших дней. Уверена, что Юрген был бы рад опубликовать эту горькую правду. Может мы сделаем это вместе с вами, в память о нем.

Сэр Джон и Миа вышли из ее дома. Поднялись в гору и очутились в историческом центре борго.Проходя мимо каменного выступающего здания , сэр Баркли удивился его постройке. Миа рассказала ему о средневековой тюрьме и тогда он решил все обдумать в ее стенах. Сегодня тюрьма была открыта для гостей. Миа не стала сопровождать сэра Баркли. Она торопилась на встречу. Они распрощались на время.

Сэр Джон осмотрелся. В стенах тюрьмы было сумеречно, но все спокойно можно было разглядеть. Как символично, если это слово уместно для такого страшного открытия. Ужасные события прошлых веков. Они вроде из одной оперы: средневековая инквизиция, нацистская Германия, войска СС. Этот черный садизм, связывающих не человеков, которые пытали людскую плоть. И в наше время эти ужасы снова возвращаются, будто не были вынесены уроки из прошлого. Воины самого дьявола поднимают свои безумные головы по всему миру.

Сэр Джон что то помнил из школьной программы, но досконально ничего не знал о средневековых пытках. Вот о музыке знал многое. И стены этой тюрьмы ассоциировались у него с музыкой Баха и Вагнера. С чем то очень сильным и темным. Размышляя о Юргене и как помочь Мие рассказать местному обществу о последней просьбе студенческого друга. Наверняка он хотел повиниться за своего деда. Почему этот груз должен ложиться тяжестью на плечи потомков?

Взмах крыльев летучей мыши, висевшей на оконной раме и вспугнутой сэром Баркли, заставил его резко обернуться и он потерял равновесие оступившись, упал как раз в каменный чан для пыток отцами церкви. И потерял сознание.

Мы пришли на помощь сэру Баркли как раз вовремя.Вызвали скорую помощь и его отвезли в местную больницу. Его здоровью это падение не повредило. Могло бы все для него закончиться хуже. Отделался легким сотрясением мозга.

Перед нашим с Аморчиком отъездом мы с Флорианой лишь вдвоем поговорили с дьяконом в церкви Святого Павла. Откровения Флорианы заставили меня расплакаться. Она так тепло отозвалась о нашей с Антонио ей поддержке в трудные для нее времена. Крепко сжав мою руку, говорила с дьяконом. Мы сидели втроем рядом на церковной скамье. А после дьякон задал вопрос мне, что я думаю о жизни?

Что я могу думать? Просто живу. Есть лишь миг между рождением и смертью. Мы в одиночестве приходим в этот несовершенный мир и также уходим в одиночестве из него. Эти две дороги лишь наши. Мир нам входящим и свет уходящим. А между этими дорогами лишь наша жизнь. И как мы ее проживем решать нам. Эта третья наша дорога тернистая в радости и горе. И что останется от нас на ней будут знать наши потомки. Какую память оставим им хорошую или плохую.

Выйдя из церкви мы с Флорианой нашли сидящими за длинными столами Аморчика с Энео. Они с удовольствием уминали блины из каштановой муки и разговаривали весело. После ужина Флориана с кузеном Энео проводили нас до нашей машины. Тепло распрощались и пожелали им хорошего отдыха. И Флориана надела на мой безымянный палец большое кольцо из муранского стекла, просто на память о нашем с ней дне.

Я не знаю, как закончилась эта история, свидетелями которой мы стали. Но на ум пришла фраза на могильной плите другого сэра Джона… « Будь честен с самим собой.»

Эпилог

Наступает вечер. Звездное, черное небо, полное их светом над головой. Мы видим красавицу Луну. А она видит нас. Нашу маленькую планету Земля. Может быть мы одни во Вселенной, а может есть и другая жизнь где то очень далеко. Но Земля это наш дом. И мы просто обязаны ее сохранить и заботиться о ней, сделать ее еще прекраснее.

И совсем не имеет смысла, что какая то кучка агрессивных людей пытается устроить всемирный хаос. Уничтожая и разрушая чужие жизни. Время циклично. Еще не успели оправиться от черной чумы, как она снова поднимает свою безумную голову. Но хочется верить, что люди одумаются и разум большинства победит. Не приведи Бог, к такому же повторению.

Наш дом такой маленький по сравнению со Вселенной. Пусть он будет процветать в красоте и огромной любви всех нас.

Вот снова падает яркая звезда,оставляя за собой светящийся шлейф.

Я подняла голову и увидела эту падающую, маленькую яркую точку. Задумала желание мирной жизни. Уверена, что я не одна стоя в ночи смотрю на звезды. Нас много! И желания многих сольются в одну большую любовь. Наше продолжение будет лучше нас. И может быть заблудившись на жизненном пути, все равно кто то найдет в звездах дорогу в наш общий дом...