Безразмерность

Казались в детстве мне большими:
Песочница и чемодан,
Ботинки папины, машина,
Арбуз и кожаный диван.

Огромным таракан казался,
Овчинный дедовский тулуп,
Тот хулиган, что задирался,
И чей-то ржавый хула-хуп.

Дневник, я помню, с красной двойкой,
Всех гирь потяжелее был,
Но всех огромней – кран на стройке,
Что в поднебесье уходил.

Казались мне большими в детстве
Отца серьёзные слова,
И та девчонка по соседству –
Взрослей меня на года два.

Корыто помнится большое,
Где мать взялась меня купать,
А я, свой стыд прикрыв рукою,
Вдруг стал, как резаный, орать.

Я повзрослел тогда мгновенно,
В огромный мир вошёл, дрожа.
И понял я, как всё в нём бренно,
Как беззащитна в нём душа.

Восторг со страхом в жизни пьянке
Я без закуски пил взахлёб,
Играл с судьбой своей в орлянку,
Великое постигнуть чтоб.

Я стал, казалось мне, огромен,
Мир измельчал в моих глазах.
Я был на подвиги способен,
Конечно, больше – на словах.

Мне стала рюмка маловата,
В «хрущёвке» – низок потолок,
Мало кольцо, смешна зарплата,
И гнил от жизни шерсти клок.

Но это быстро всё проходит,
Сбивать умеет время спесь.
И вот одет уж не по моде,
Покоя хочешь позарез.

Теперь и мелочью ты счастлив,
Болячки с возрастом копя.
Не хочется над миром власти,
И мир твой сдулся – до тебя.

Теперь нормального размера
Судьба, душа и плоть твоя.
Растёт одна лишь только вера
Из года в год, день ото дня.

Ведёшь скупой подсчёт – что больше:
Ты – в мире, или мир – в тебе?
Что для тебя всего дороже?
Какой оставил след в судьбе?

Сидишь на лавке у «хрущёвки».
Тулуп овчинный подстелил.
Из дневника стираешь двойку,
Что по заслугам получил.