Я иногда совсем не душечка

Я иногда совсем не душечка.
Не фея, не птенец, не ангелок.
Во мне сидит колючая старушечка,
Которая всё знает назубок.
Кто врет, кто спит с чужой женой из жалости,
Кто держит за оскалом пустоту.
Она ворчит: «Не жди от мира благости,
Снимай-ка эту маску, я сочту
До трёх». И я снимаю. Делаюсь
угрюмой, резкой, взвинченной до слёз.
Вся мягкость, вся моя смешная прелестность
Слетает, как пыльца с увядших роз.
Я становлюсь как будто из металла,
Из проволоки, скрученной в жгуты.
Я так от этой нежности устала,
От этой вечной милоты и доброты,
Которую вы ждете по привычке,
Как будто я – ваш личный банкомат
По выдаче улыбок. Эти стычки
С реальностью больнее во сто крат,
Когда ты в ней – удобная подушечка,
Аптечка, грелка, плюшевый медведь.
Я иногда совсем не душечка.
Я – та, которой хочется реветь
От злости. Бить посуду. Хлопать дверью.
Смотреть в упор, не отводя зрачок.
Я – та, которой страшно, до неверья,
Чтоб кто-то вдруг подставил свой бочок
И выдержал. Не сдулся. Не обиделся.
Не прошипел: «Какая же ты дрянь».
Чтоб просто сел и молча так увидел всю
Мою кромешную, больную полупьянь.
И не сказал: «Ну что ты, будь же лапочкой».
А буркнул: «Чай? Иль может, коньячку?»

…Но я молчу. Поправлю в вазе лампочки,
Цветочки, то есть. Улыбнусь. И потеку
Привычной патокой. Удобной, сладкой, правильной.
Чтоб не пугать. Не ранить. Не грубить.
Ведь эта девочка, внутри меня затравленная,
Ужасно, до безумия боится не любить.