война

я медленно, почти безадресно
письма шлю горизонту
туда, где полоской атласной
ложатся сердца на фронте

и письма эти вряд ли кто прочтёт,
на сгибах там вино и пепел.
всё, что болит, со временем уйдёт,
но не сейчас. дожить бы до рассвета

чернила тянет в медленный провал
на стол ложатся мокрые газеты
всё, что хотел - чтоб кто-то прочитал
моё «живой, и всем вам шлю приветы».

под сапогом - обрывки старых книг
в кармане - хлеб и пачка Примы
и я живу, пока живет язык
пока еще не кончились причины

в подвале запах, будто перегной
здесь прячут хлеб, патроны, фляги
я снял перчатку. палец был чужой
на нем кольцо.
контужен? может, магия?

на полке нож, консервная фасоль
и папка с прошлогодней сводкой
все обещали : будет легче, но
легчает только от стакана водки.

в углу стоит замёрзший телефон,
шнур перекручен, трубка вся в мазуте.
в нём женский голос - старый, как бетон,
считает тех, кто выжил к утру. сучка.

на выходе - разорванный плакат,
на нём весна и лозунг про свободу.
я думаю: смешной у них расклад -
считать живых по утреннему сходу.

за дверью шум - то ли метро, то ли трамвай,
а может, просто грузчик на колёсах.
здесь каждый день - почти такой же рай,
где вместо ангелов - солдаты и матросы.

по стенам мох, и кто-то на полу
черкает мелом цифры - шифр, фамилии.
я вслушиваюсь - гул идёт к углу,
где мы храним все страхи в изобилии.

в обойме хруст - мне хватит на троих,
но кто-то шепчет: «друг, оставь себе одну , на случай».
а я сижу, снимаю сапоги,
и чувствую под своей кожей крючья.

в кармане крошки, спички, старый крест,
его мне дал сержант под вечер в марте.
он говорил - «потом отдашь невесте»,
невесты больше нет. крест - проиграю в карты.

на верхних этажах хрипит баян,
там старики поют про Волгу, братство.
про то, что смерть - она как Тихий океан
и это - наше скромное богатство.

я выхожу - над городом зола,
и где-то ближе к центру пахнет хлебом.
там кто-то спит, где вишня отцвела.
а мы внизу считаем землю небом.

вон там стоит мальчишка в ватнике - седой
ему семнадцать, может, чуть постарше.
он курит, и болтает сам с собой
прощается, не зная, что же дальше.

и всё же странно - кто нас позовёт?
когда исчезнет память о потерях.
я слышу звон, навстречу мне идет
ещё один, кого лишили веры.

я все иду , не чувствуя вины,
сомнений возглавляю авангард я.
всё это - мир среди большой войны,
но с чьим-то «жду» на рваной фотокарте.