За витриной кукольной внешности

Я всю жизнь мечтала, чтобы меня кто-нибудь полюбил.
Я всё время ждала, что на меня кто-то посмотрит иначе.
Но эти чувства никогда не были взаимны.
Мне никогда не отвечали взаимными чувствами.

Я чувствовала себя так долго отвергнутой,
что начинала сомневаться в себе,
с каждым разом закрывая глаза перед другими.
Думая, что я в чём-то хуже других,
что я не могу быть наравне со всеми.

Несмотря на то, что я всю жизнь была очень красивой,
я чувствовала себя самой одинокой —
в ожидании, что меня полюбит один человек.
А те мужчины, которые ожидали от меня чего-то,
чем могли воспользоваться один раз
и забыть, как пустую вещь —
именно так они и смотрели на меня.

Как на красивую куклу,
которая стоит на витрине за стеклом —
красивая, накрашенная, ухоженная, в красивой одежде,
с приятной, холодной внешностью,
которая заманивает всех, кто на неё смотрит.
Но внутри её сердце — из боли и слёз,
в нём можно было замёрзнуть насмерть
и не провести последние минуты вместе.

Они видели во мне ту,
с которой можно хорошо развлечься,
провести время наедине в приятной компании
и забыть после —
оставив замерзать где-нибудь за переулком.
Выкинуть как ненужную вещь.

Мне было больно всё время быть отвергнутой и непринятой другими.
Тысячи людей проходили мимо меня,
но всё так же смотрели издалека, восхищаясь,
и не подходили близко.
Опасаясь, и боясь подойти ближе.

Я не любила в своей внешности всё.
Белоснежную кожу, которую считали аристократической.
Ярко-зелёные глаза — я мечтала о голубых.
И вьющиеся каштановые волосы —
я мечтала их обрезать.
И когда я это сделала —
потеряла свою индивидуальность среди других девушек.

Я всеми силами пыталась перекрыть и изменить себя.
Я хотела быть похожей на других,
когда они всё это время хотели быть похожими на меня.
Я себя стеснялась и не принимала,
боясь быть отвергнутой
из-за несоответствия своей внешней идентичности с другими,
с кем я всё время шла вразрез —
своей непохожестью на них.

Я боялась, что когда меня полюбят,
спросят: «Какой ты национальности?»
Боялась, что кто-то осудит меня за мою внешность,
или что кто-то не примет мои зелёные глаза,
что они им не понравятся,
и мои каштановые волосы —
в несоответствии со всеми.

Что полюбить меня должны за внешние данные,
за всё внешнее и материальное,
а не за внутреннее содержание —
за хорошо упакованную этикетку, но не за душу, и сердце.

Всё это время я боялась быть изгоем среди своих,
и я стала для всех чужой —
недоступной, закрытой, холодной и жестокой.

Я боялась не соответствовать параметрам,
обозначенным другими людьми.
Я думала, что у любви есть границы —
национальные признаки,
внешние параметры,
по которым должны любить и сходиться другие.

Ради «чистой крови»,
которую мне внушили.
Что моя кровь грязная,
и меня не полюбят
за то, какая я есть.

Мне говорили, что таких, как я, не выбирают,
и не смотрят в мою сторону.
Такие, как я, — простая посредственность.
И они никому не нужны.

Ведь есть девушки получше — и я понимаю.
Ты никогда не принимал меня,
потому что я никогда не была голубоглазой блондинкой.
Я не соответствовала тебе.
Ты всё чаще смотрел на других, но не на меня.
Ты сравнивал меня с ними
и говорил, что я хуже их —
по всем параметрам, кроме внешности,
которая ничего не стоила в твоих глазах.

Но эти девушки хотели оказаться на моём месте,
когда ты принижал меня во всём.
Они восхищались мной, даже моей внешностью —
той, что ты презирал.
Ты высмеивал меня на показ перед всеми.
Ты говорил, что я не достойна любви,
и что меня никто не полюбит.

Именно так ты посеял во мне
страх быть отвергнутой и никому не нужной.
И я стала отталкивать от себя всех,
с кем могла бы испытать эту боль.
Я думала, что любовь нужно заслужить,
и что я не заслуживаю её по праву своего рождения.

Как ты причинял мне боль,
так и я стала безжалостно причинять её другим —
указывая на то,
что эти люди не достойны меня
и им со мной не по пути.

Вместо жертвы я стала агрессивным хищником,
который занял твоё место
и стал таким же, как ты —
в надежде защитить себя.

Я запретила себе любить
и испытывать эти чувства к кому-либо.
Я запретила себе думать об этом.
Я отвергала всех и каждого,
держала на расстоянии,
была жестока и холодна.

Я тянулась к тем, кто отвергал меня
так долго, что потеряла надежду на взаимность.
Меня так долго отвергали,
что я перестала что-то чувствовать
и тянуться к другим людям.
Я осталась одна — совершенно одна,
в своём внутреннем мире,
где было холодно, больно и одиноко.

Мне не на кого было опереться
и крепко встать на ноги,
чтобы проснуться другим человеком —
не таким жестоким, как раньше.
И вместо этого чувства
пришла жестокая ненависть,
а после — боль и сожаление.

Я была двуличной, неискренней,
с гнилым нутром,
с тысячами масок сомнений и боли,
с лицемерием внутри себя.

Я оценивала людей так же, как ты.
Раньше я их любила и помогала им.
Но спустя годы, когда они надеялись получить от меня больше —
они принимали всё и не отдавали ничего,
требуя ещё больше
и забирая всё, что есть.
А после унижали и оставляли одну —
замерзать в своих чувствах одиночества и боли.

С безжизненными глазами,
с кукольной внешностью за холодной витриной, за стеклом,
где тысячи людей смотрят, восхищаясь,
и всё равно проходят мимо.
Где тысячи слёз стекали с её глаз постоянно,
и никто никогда не хотел
остаться с ней навсегда.