Уистен Хью Оден Падение Рима

волна ударит в мол, ощерясь,
с небес потоками вода,
а в поле поезд в никуда,
сидят разбойники в пещерах

наряды дам уже не строги,
пытают мытари упрямо
кнутом, крестом, зловонной ямой
не уплативших нас налоги

жрецы у храма встали в круг,
любви же жрицы спят в квартирах,
оберегает честь мундира
поэт, поэта лучший друг

в неотвратимости беды
провозгласит Катон в сенате:
услышьте люди, все мы братья!!!
матросский бунт из за еды

царёво ложе не остыло,
неблагодарную работу
доделать всё же должен кто то,
хоть всем давно и опостыло

авгур печального труда,
пророчествам придется сбыться,
и по тревожным крикам птицы
в туман уходят города

а из краёв далеких мглистых,
азарт почуявши погони,
в свирепой пене чьи то кони
в ночной степи скакали быстро...



The piers are pummelled by the waves;
In a lonely field the rain
Lashes an abandoned train;
Outlaws fill the mountain caves.

Fantastic grow the evening gowns;
Agents of the Fisc pursue
Absconding tax-defaulters through
The sewers of provincial towns.

Private rites of magic send
The temple prostitutes to sleep;
All the literati keep
An imaginary friend.

Cerebrotonic Cato may
Extol the Ancient Disciplines,
But the muscle-bound Marines
Mutiny for food and pay.

Caesar’s double-bed is warm
As an unimportant clerk
Writes I DO NOT LIKE MY WORK
On a pink official form.

Unendowed with wealth or pity,
Little birds with scarlet legs,
Sitting on their speckled eggs,
Eye each flu-infected city.

Altogether elsewhere, vast
Herds of reindeer move across
Miles and miles of golden moss,
Silently and very fast.