43. глава из поэмы Их разлучила война

В шампанском ананасы – Игорь
изобразился Лотарёв –
под светозарным строем идол,
а меж советский подлый ров
и котлован – дом коммунизма,
не подданных, его рабов.
Я говорю без скептицизма,
без разбиванья светлых лбов.

“Но ни при чём же Северянин”, –
вы скажете, я знаю, мне.
Так много лилось всякой дряни,
но он остался на коне.
И я, и Северянин гений,
в эпохах разных лишь живём.
Мы любим грёзы из мгновений,
о том безудержно поём.

Советская нам власть не в жилу.
Любая власть земная чушь,
с ней “не до жиру, быть бы живу”
под гнётом не господ, чинуш.
Шампанского бы с ананасом
при встрече выпил бы я с ним
на брудершафт да с фарсом.
Такой, как я, он пилигрим.

Одобрил он мои потуги
и восхитился ими он.
Мол, это вам не буги-вуги.
Танцуя их, я был смешон
для председателя эСэСа
под депутатский злобный смех,
мол, никакого интереса
не принесёт нам твой успех.

Над “Женской верностью” глумиться
по кайфу, депутаты, вам.
Вы в святость готовы вломиться,
устроив злостный тарарам.
Мы с Северяниным прощаем
и вашу глупость, депутат.
И до безлунья упрощаем
мы ваш блудливо-сонный акт.

Голгофа чудных философий
зовёт нас в неизвестность вновь.
С преодоленьем наших фобий,
когда ручьями льётся кровь
по дикому асфальту грусти
и неприязненных хлопот.
Звучат Души печальной гусли,
но продолжается полёт

повыше философских дебрей
под пенье величавых струн
с укладкой музыки в поребрик,
с перетиранием злых рун
без теребления созвучий.
Без эха, прозвучав в лесах
звезды дозволено-певучей
в неразговорчивых стихах.