Живодёров, ч 1

Вчера муж случайно наткнулся на одну нашу знакомую из Владимира. Где? Да в интернете. В этой виртуальной стране кого только нет, мы все там обретаемся, как мухи в паутине. Вначале это и впрямь было забавно…
Ладно, я о другом. Когда-то Веста была влюблена в нашего приятеля, который называл меня «сестричкой», она буквально обожала его, а потому мы с ней пересекались довольно часто. И Веста поведала мужу, что Валентин Ижидеров, подполковник запаса, краповый берет, преподаватель кадетской школы, имеющий несколько ранений в горячих точках, а также, какое-то количество боевых наград, скоропостижно скончался ещё в феврале. А мы ведь отговаривали его от принятия модной жижи, подумаешь, отстранят от работы, пенсия хорошая, вози себе вёдрами икорку с Сахалина… Он всего-то на год меня постарше, человек-праздник. Был.
Город Владимир – Димкина родина, у его отца там дом в деревне Торжково, правда, дом в долях, но это другая история. Короче, мы бывали в тех краях каждые выходные осенью и весной, а летом в доме жили родители мужа, и сестра отца с выводком, которые, мягко говоря, меня не принимали, скажем, по простоте своей душевной.
Мы мечтали о собственной фазенде, - клочке земли с малюсеньким домиком. Мечты, как говорят, имеют свойство сбываться.
Когда соседка Ольга прижала меня к стенке, дескать, думай, голова, картуз куплю, как помочь доктору Заки, другу короля Иордании, которому срочно нужна прописка. Живёт-то он в университетской общаге, а прописан был у одной дамы, которая вышла замуж за немца и уезжает из нашей благословенной страны, продав квартиру… «А Заки и Анвар тебе жизнь спасли!» - трясла меня Олюнька, как грушу.
Вот тут всё сошлось в моей голове, как обычно, в одной счастливой точке, и я подорвалась к маман с предложением. У неё как раз образовалась одна четвёртая часть однушки в Икше – наследство умершей тётки. Опыт – сын ошибок трудных, после судов и скандалов за квартиру маман полностью в наследстве разочаровалась. Итак, я предложила ей прописать на эту долю доктора Заки, профессора первого меда, что разрешило бы эту тяжёлую нравственную проблему. Маман поколебалась минут сорок и согласилась, - только её не трогайте, - и я полетела в Москву с доброй вестью. Не буду расписывать всех моих скачков и кульбитов, квартира тётки находилась на высоком бугре, протяжённостью километра два, мы с доктором Заки дважды обливались потом, чтобы найти «домоуправа» и прочих официальных лиц икшанского колхоза, но каждый раз получали от них «атанде». В принципе, это было законно, но, закон, что дышло. У меня нашёлся знакомый – начальник местной милиции Валера Бандура, мы с ним когда-то учились в дмитровской школе «в валу», он – на несколько лет позже, но за этими нежными воспоминаниями он подписал мне все нужные бумажки. Ну, с моей харизмой особо не поспоришь, это даже маман признавала, запуская меня в ответственные минуты жизни в самые узкие места.
Доктора Заки мы прописали, и он поблагодарил меня, подарив роскошное чёрное платье из иорданского шёлка, а матери отвёз три тысячи долларов в красивом конверте. Мы все тогда хорошенько набрались вишнёвой настойки на маминой кухне, и Димка всю обратную дорогу слушал наши с доктором иорданские песни. Дома я полезла в сумку и нашла там красивый конвертик с тремя тысячами долларов…
А дальше было вот что: я купила газету «из рук в руки» и, попыхтев над объявлениями о продаже дачных участков, нашла то, что было нужно. «Срочная продажа дачи» укладывалась аккурат в красивый конвертик, и Димка позвонил. Я услышала, что подъехать завтра он не может, только в выходные, кинулась отнимать у него трубку и буквально на нерве прокричала, что могу приехать хоть сейчас. Была среда, голос в трубке объяснил, что в пятницу улетает на Сахалин, а потому, дача продаётся так дёшево, и мы первые, кто позвонил. Возможно, дешевизна-то как раз и отпугивала своей срочностью, но только не меня.
Мы конвертировали купюры в сертификат на предъявителя, и рано утром я тронулась по четверговому снежку в стольный град Владимир. Продавца звали Валентин, он объяснил, что на нём будет написано «Россия» и он лыс, как бильярдный шар.
Поезд причалил к перрону, я успела выспаться, и, щурясь на февральском солнышке, стала искать надписи на одежде встречающих. У пивного ларька спиной ко мне стоял явный забулдыга в заячьем треухе, отмеченный словом «Россия» на задрипанной куртке. Я похолодела, и уже готова была идти в кассу за обратным билетом, как ко мне буквально подскочил мужчина крепкой наружности с лысой головой и в спортивном костюме, на котором красовалось нужное слово. Себя я описала так: буду в цветастой вязаной юбке и коричневом мутоновом полуперденчике, не лысая, но в вязаной шапке с шишаком, как у красногвардейца. Собственно, на почве юмора общаться всегда проще, правда, не всем так везёт.
Валентин долго смеялся, когда я указала ему на предмет моего разочарования. Вообще-то могла бы сообразить, куда тому выпивохе на Сахалин, - где Сахалин, и где он.
Мы загрузились в «праворукий» микроавтобус и поехали по заснеженному Владимиру. Валентин рассказывал смешные истории, никаких натяжек не было, мы приглядывались друг к другу без предубеждения.

Продолжение следует