Беневша-5

                5-глава
Салиму разбудил мужской голос, пробивший тишину, как нож сквозь
холстину.
 - Бабушка Салима!
 Голос сорвался с улицы, резкий и настойчивый. Салима вздрогнула,
вынырнув из глубин сна. Густой мрак комнаты, пропахший овечьей
шерстью и сушеными травами, казался вдруг чужим. Ей стало
мучительно неловко – задремала старая, а тут…
 - Бабушка Салима! - позвал снова мужчина, и в его голосе
слышалось нетерпение, смешанное с тревогой.
 Салима накинула на голову поношенный платок, который скатился
ей на плечи и вышла наружу. На улице, придерживая за повод
взмыленную лошадь, стоял соседский парень – Гарун.
Пыль дороги лежала на его плечах.
 - Что случилось, сынок? – голос Салимы прозвучал сипло, сердце
глухо стучало. 
В горле пересохло от внезапного пробуждения.
  - Бабушка Салима, я нашел вашего внука. Он лежал возле дороги,
у самого края, как брошенный узел. Спал. Я его принес.
 - Какого внука, сынок? Ты о чем? – мозг Салимы, еще вязкий от сна,
отказывался понимать.
Холодный ветерок облизал ее морщинистую шею.
Гарун молча слез с лошади. Он бережно, как что-то хрупкое, снял
большой сверток, укутанный в черную бурку с седла и стал разворачивать.
Салима увидела лицо своего внука, грязное от слез и от пыли.
 Она ахнула, рука сама поднялась ко рту.
 - О, Аллах! - вырвалось у нее, не крик, а стон, полный такого
ужаса и стыда, что Гарун невольно отступил на шаг, - Какое горе!
Какой позор! Как осмелилась она, тварь негодная, выбросить сына,
как тряпку, на дорожную пыль?! Будь проклята! Будь трижды проклята! -
слова лились горячей лавой, сжигая горло. – Мой мальчик! Мой ягненочек!
Что они с тобой сделали? Что?..
 Мурад спал, его дыхание было тихим и ровным, будто он лежал не на
холодной земле, а в теплой колыбели. Щека, прижатая к грубой бурке,
казалась неестественно бледной. Салима припала к нему, ее костлявые
пальцы дрожали, ощущая под тонкой рубашонкой тепло маленького
тела – живое, чудесное тепло.
 Гарун стоял растерянный и подавленный. Тяжелое молчание висело в
воздухе, нарушаемое только храпом лошади да далеким воем шакала. 
Он не знал, что сказать, не понимал всей глубины этого горя.
 - Бабушка Салима...- начал он неуверенно, - что случилось?
 - Подожди сынок…- Салима подняла заплаканное лицо.
Слезы оставляли мокрые дорожки на ее щеках. – Отнеси… Отнеси
внука в комнату. Пусть спит, бедненький мой. Какая беда на его
головушку свалилась…
 Голос ее срывался.
Они осторожно, боясь разбудить, внесли Мурада в дом. Теплый знакомый
запах жилья- дыма, лепешек, шерсти – обволок их после ночной свежести.
Уложили на мягкую овечью шкуру. Мальчик лишь глубже ушел в сон, уткнувшись
носиком в мех.
 - Подожди, сынок, - сказала Салима, вытирая лицо краем платка.
Голос ее был тихим, но в нем слышалась стальная решимость.
– Чаю налью с дороги, согреешься. А я… я тебе потом расскажу.
 Горечь этих слов оставила во рту соленый привкус слез.
Любопытство, смешанное с жалостью и тревогой, приковало Гаруна к месту.
Он не смог отказать. Кивнул молча и остался, слушая, как в тишине начинает
шипеть на очаге чайник, предвещая долгий разговор.
 Потом, когда все успокоилось, Салима рассказала, как все было, а что потом
случилось, один Аллах знает. Может этот варвар насильно заставил
ее (уже свою жену) бросить ребенка на дороге…