В подъезде

     В подъезде

     ***

     Мужчина у двери ощупывал карманы – ключ не объявлялся. По нетерпеливому лицу видно было, что ему надо по-срочному. Прощупывая карманы, с нетерпением скрипнул зубами. Куртка была неразношенной, удлинённой с многими карманами, нащупать через толстую кожу ключик было непросто. 
     Сзади раздвинулись двери лифта, на площадку кто-то вышел. 
Мужчине пришлось залезать рукой и проверять каждый карман. Он так и стал делать; крутя головой, пожимая плечами; нетерпеливо притоптывал и хмыкал, укоряя себя и обвиняя ключ: да где же ты, когда так нужно, куда, идиот, мог его сунуть.
     Сзади подлетел сдавленный женский смешок. Мужчина не оборотился. 
     – Чего уставилась? 
     – Вы наш новый сосед?
     – Это Вы ко мне ждёте? 
     – Хм. Вообще-то нет, но, возможно, и да.
     Ключ попался. Мужчина отомкнул дверь, обернулся. Молодая женщина была очаровательна. Она смотрела на него прямо и без смущения, не смутился и он. 
     – Так Вы что, в самом деле ко мне? Отвечайте скорее.
     – Я Ваша соседка двумя этажами ниже.
     – А здесь чего?
     – Не ту кнопку нажала. Ну если я Вас обидела, я пошла к себе, – и пошла по лестнице вниз.
     – Погодите, заходите.
     – А там кто есть?
     – Там никого. Я не женат.
     – Ну про это-то я Вас не спрашивала.
     – А о чём ещё Вы спрашивали. Проходите, я приглашаю.
     – Ну коли так… –- и она пошла обратно.
     – Идите в комнату, я сейчас.
     – Понимаю, – кивнула она. – Подожду.

     ***

     – Меня звать Аглая. А о Вас я знаю, что вы несметно богаты и владелец “заводов, машин, пароходов”. 
     – Никакой я не владелец. Управляющий среднего размера производственной компании. Вы не стойте в проходе, идите и садитесь. Чем Вас, Аглая, угостить. Кофе будете? 
     – Не-а, не пью. Чаю – да. Как звать-то Вас, управляющего?
     – Звать меня Иосиф, Иосиф Александрович. Пить мы будем на кухне – вон туда. А я пойду вымою лицо и руки, минута – не больше.
Когда Андрей вышел из туалета, Аглая стояла в кухонном проходе обалдевшая от изумления. 
     – Что так?
     – Как во дворце. Это кухня?
     – Ну вон же плита. 
     – В нашем детском саду меньше. 
     – Ну, какая возможно. Эта квартира из двух трёшек. Вы могли не знать, на площадке четыре двери, но одна ко мне заделана изнутри. Я только снял с неё номер. 
     – Так Вы и в самом деле…
     – Нет-нет-нет. Я просто состоятельный человек. Не компаньон, а, вроде, как партнёр. Помимо зарплаты имею процент от прибыли, а мы прибыльны, так что вот.
     – А почему не дом?
     – Не хотел, не хочу. Брат живёт в своём – столько дел, забот… Не-а, не хочу. Люблю наш район у речки и леса, я здесь вырос. Не люблю первый этаж, не хотел второй и выше третьего не хотел. Как нашёл смежные подходящие – сразу купил. Ну и переделал, конечно. Кофе, тьфу, что я, чай готов. Будьте за хозяйку. Чашки вон, а десерт вот в этом шкафчике и  мороженое в холодильнике.
     – Вам наливать, состоятельный?
     – Нет, я кофе. Поем с бутербродами, сделаю и для Вас, на всякий случай. если захотите.
     – Нет, мне не надо, а что ещё есть?
     – Но я же Вам уже сказал.
     – Хорошо, посмотрю.
     Аглая принесла на стол две коробки.
     – Иосиф, эта не открывается.
     – А, жестяная. Её нужно вскрыть, сейчас я ножом поддену. 
     – А чего Вы не открываете?
     – Это миндальные пирожные. Я их не ем. Купил по ошибке. А Вы их едите?
     – Любимые.
     – Отличненько, соседушка, отличненько. Коробка глаза мозолит, а отдать некому… Вы знаете что, Вы заберёте коробку с собой.
     – Спасибо, с удовольствием.
     – Так Вы, значит, Аглая, при этом имени вспоминается Достоевский.
     – Понимаю.
     – Про работу я вот что хочу Вас спросить. Вы воспитательница?
     – А как Вы догадались?
     – Ну не надо. И Вы… Вы…
     – Нет, мне нравится. Это как у них в английском: любовь для любви, а нравится для удовольствия.
     – Так Вы английский знаете.
     – Так себе – с грехом пополам.
     – А Вы мне нравитесь, девушка.
     – Чем?
     – Догадливостью, с языка вопрос схватили. Но я тоже умею. Отвечаю: как я сказал выше – не женат и не был, не особо и гуляю. Пью кофе и водку со льдом и вишнёвым сиропом. Знаете, я сам купажирую, серьёзно, я вам налью попробовать?
     – Ага.
     – Ну что?
     – Вы знаете, не ожидала – вкусно. 
     – Ух, я доволен.
     – Вы что, Иосиф, читаете сейчас?
     – Это Вы о книге? Книг я не читаю уже давно.
     – Это как… не читаю?!
     – Читаю на компьютере. Библиотеку забросил. Читаю с Мошкова, Гуттенберга, ну и других разных.
     – А, понимаю, а то я сперва язык проглотила.
     – Интересно. Не знаю с чего, я сейчас перечитываю Чехова, хочу всего. Даже когда, знаете, откидываюсь передохнуть, включаю голосовое чтение. Я кое-что открыл. Открыл, что ожидал. Евтушенко собрал знаменательные работы русской поэзии. У каждого по одному, два, много четыре – согласен. И гений не может создать много на уровне своего дара. А у Чехова слабых не встречал; не встречал, потому как читал отобранное.
     – Теперь нашли, и уже…
     – Нет, я понимаю, что есть невозможное, а зарабатывать надо. Не принижаю я его труды, это я о себе ищу правду… как Вам сказать…
     – А Вы, значит, Вы пишите…
     – Вы опять догадались.
     – Поэзию... 
     – Вы видели мою подборку?
     – Ну как – пробежала глазами. Поэзия и философия. Где Вы учились, Иосиф?
     – Я окончил филологический.
     – Работали в школе?
     – Нет.
     – В лингвистической лаборатории?
     – Тоже нет. Я работал после школы электриком и учился на заочном. Окончил с красным дипломом.
     – Не поняла: электрик, филология, производство…
     – Я хотел поступать на философское в университет. Мне подсказал некто из кругов повыше, что евреев на отделение запрет, разве только если член партии.
     – Коммунистической…
     – КПСС, а какой ещё? Тогда другой не было. Я было растерялся, но тот же многоопытный некто посоветовал мне филологию, как близкую, я и пошёл. А философия – это моё влечение.
     – И писательство…
     – И писательство, и больше поэзия. Меня завлекают формы восточные. 
     – Танка.
     – Снова нет. Японскую и китайскую не принимаю – это и не поэзия вовсе. Я говорю о рубаи, газели. И ещё сонетная форма.
     – Дайте почитать.
     – Н-не знаю. Не люблю этого.
     – Чего этого.
     – Ну, вроде как, стесняюсь. Посылал – не печатают. Да и кому нужна сейчас поэзия. 
     – Мне.
     – Ишь ты, стрекоза. Сразу нашлась. 
     – Я после посмотрю свои вещи. Вы пейте ещё чай. Мне нравится, что вы пьёте вприкуску; я, когда чай, тоже. 
     – А Вы на память.
     – А вот это, Аглая, мне самому интересно. Я не знаю по памяти ни единой своей вещи. Я часто думаю об этом почему? Ну ладно, пойду посмотрю.
     – Вот что я выбрал, читайте. Оценок не надо.
     – Но я вслух.
     – Дело Ваше. 
     – Бетховен. Лунная соната, ч. 1-я. Ага, а где вторая?
     – Нету, читайте.

     Не всякому даётся в жизни счастье.
     Не каждый знает, что это такое.
     Мне день был дан судьбой самою.
     Чем заслужил её участье?

     Когда средь серых дней пропасть я
     Был должен, встречею с Тобою
     Был награждён я. Так с зарёю 
     Уходят прочь следы ненастья.

     Мне в этот день надежда дверь раскрыла.
     Я ощутил смятение мечты.
     Любовь слова сонета опалила.

     Веди, судьба, до роковой черты.
     Тебя не укорю – не даст Господь мне силы,
     И пусть не сможешь это сделать ты.
     О-о, это…
     – Перестаньте, я сказал – этого не надо. Мне Вашего лица хватает. Спасибо.
     – Пожалуйста. Только это и в самом деле хорошо. Ну ладно, не буду, не буду. Только это я Вам не отдам. 
     – Берите, у меня на компьютере. 
     – Иосиф, Вы сказали, что еврей. Я не верю, Вы не похожи. 
     – В отца я лицом, он русский.
     – Ну вот, я так и знала. А то еврей, а за шведа Вы себя не выдаёте. 
     – Не выдаю. Можете в паспорте посмотреть. Вон в том бюро.
     – A бюро – это что? Вот это?
     – Это.
     – Хм, а открыть его как?
     – Потяните крышку вверх. Паспорт в правой стойке.
     – О, да Вы старенький, Иосиф. По лицу не видно.
     – Думаю, лет на пятнадцать. 
     – Нет, тут на… десять, точнее девять с кусочком. Для мужчины с женщиной – это не преграда. Если любят, конечно.
     – Возможно; ему 50 – ей 41, а 32 и 23 – много.
     – Печально, Иосиф, а я уже начала увлекаться Вами. Объясните про еврейский закон.
     – В России по совершеннолетию вы можете выбирать между родителями, по иудейскому закону национальность определяется только по матери. 
     – Но Вы же живёте в России.
     – Кто знает…
     – Ух как мне интересно с Вами, мама ждёт. До свидания. Я к Вам буду приходить, а если не разрешите, буду приходить назло. До свидания.
     – Всего доброго. Заходите. 

     ***

     Подошёл август.
     – Аглая? Холодно сегодня. Вы чего у подъезда?
     – Вас жду. Мама приглашает Вас на обед в субботу.
     – Ну хорошо, а чего это вдруг и почему мама?
     – Там разберёмся. Так придёте?
     – Я же уже сказал.
     – Бурбон неразговорчивый и грубиян.

     ***

     – Ну Вы что же, Иосиф, можно, я буду называть вас только по имени? Ну нельзя же приносить такие богатые подарки. Спасибо, конечно. Садитесь за стол. Аглая сказала, что Вы один, сами готовите.
     – Бывает, Лидия Марковна. Но плохо. Разве что посуду помыть можно мне доверить.
     – Я хочу, чтобы Вы обязательно попробовали это рагу. Вот эту рыбу. И ещё пирожки с супом. Аглая от Вас в таком восторге. Я уж и подумывать стала…
     – О чём это, мама, ты подумывать стала?
     – Да так, мало ли чего мать о дочери подумать может. А что тут такого?
     – Такого, что ты смущаешь гостя и меня в краску вгоняешь.
     – Ишь ты какая горячая. Значит, не зря всё это.
     – Да Вы ешьте, Иосиф, ешьте. Вот попробуйте эту запеканку.
     – Я уже ел.
     – Ну и что, берите ещё.
     – Спасибо, всё, не могу. Вы кудесница какая-то с едой. Повар или как?
     – Не, я портниха.
     – Дослушайте меня, не перебивайте. Лидия Марковна, я предлагаю Вам быть моей домоправительницей.
     – Так.
     – Я Вам дам ключ. Приходите, когда сумеете и каждый день совсем не обязательно. Присмотреть, прибрать и, конечно, приготовить. Продукты я буду привозить, Вы только мне скажете. Платить я Вам буду пятьдесят тысяч. 
     – Ого! Давайте ключ, пошла прямо сейчас.
     – Ну и договорились. Вот прекрасно как. Ключ я передам Вам завтра.
     – Не надо, я сама зайду к Вам. Я вижу в окно, когда Вы приезжаете,           – перебила Аглая.
     – Вот как? Хм… 

     ***

      – Ой, вы кушайте, Иосиф, Вы же с работы. Идите, я подожду посижу в качалке. Меня не зовите.
      – Ну вот, сыт, спасибо Лидии Марковне. Вот ключ для неё, Аглая.
      – Иосиф, напишите мне сонет.
      – Хо-хо. Я не умею писать на заказ.
      – Отказываете…
      – Нет, не обещаю, но попробую.
      – А что Вам для этого нужно?
      – Любовь нужна.
      – Но Вы же меня уже немножко любите…
      – К несчастью, слишком немножко.
      – Это как понять?
      – Как глупость. Не бывает любви больше – меньше: или чувство, или физиология. 
      – Да, никто не знает, что такое любовь.
      – Я знаю. Любовь – это, Аглая, одна душа на двоих.
      – Хм, хорошо… только я должна подумать. Иосиф, а в чём смысл жизни? Я часто об этом думаю. Может, Вы и это знаете?
     – Конечно, знаю.
     – Прямо уж так конечно! Откуда же?
     – Из Торы, Ветхий Завет по-русски.
     – Ну и скажите.
     – Когда homo sapiens вырастает до человека, он обращается к Б-гу: зачем Я!
     – Так, и тогда…
     – Тогда он начинает искать своё предназначение и идти к его осуществлению.
     – Но это же… Я думаю, большинство не способны на такое.
     – Да, но это их беда. Господь дал свободу воли каждому.
     – Хм, Вы всякий раз задаете мне такую кутерьму в голове. Чёрт побери эту Вашу философию. Я уже начала читать.
     – Вот здесь, смотрите, Аглая, всё по философии. Я Вам дам для начала Диогена Лаэртского. Читайте, спасибо скажете.
     – Я и сейчас скажу. Иосиф, можно я Вас поцелую?
     – Ой, девочка, лучше бы не начинать.
     – Ну и не надо, крокодил какой бесчувственный.

     ***




     – А вот и я. 
     – Здравствуйте, Аглая. Попрошу Вас не входить ко мне с маминым ключом. Это может быть мне стеснительно и Вам неудобно.
     – А такое бывает?
     – Обязательно.
     – Ну тогда больше не буду.
     – Я верю Вам. Обещание выполнил. 
     – Какое? Я у Вас ничего не заказывала.
     – Да? Вон на бюро.
     – Ой-ой-ой! Так давайте скорее.

     Так. Слушайте. Бетховен. Лунная соната, ч. 3-я. А вторая где? Ну ладно…

     Я шёл тропой, где истина звездою
     Не освещала путь, но к правде позвала.
     Мой замыкали путь лавины зла,
     Но торопила жизнь обрывистой строкою.

     Я шаг свой ломкий проносил над тьмою.
     Внизу незнанья бездна пролегла.
     Я поднял взор – едва светлела мгла
     Незнанья бездны надо мною.

     Взалкал мой дух, объятый страхом разом.
     «Не всякой жизни смерть конец, - ему oтветил разум,–
     Ты сердцу своему не прекословь.

     Иди надеждой утвердясь, чтоб кто-то незнакомый
     Ушёл вослед, твоей звездой влекомый,
     Чьё имя - К Женщине Любовь».

     – Ху-у… Мне?! Я хочу этой любви! Иосиф, я… я… Эх, если бы я была мужчиной.
     – Аглая, нам бы не надо встречаться. Это не ведёт к добру. Я привыкаю, скажу осторожнее, не хочу привыкнуть к Вам. Нет-не то. Я боюсь привыкнуть к заботе о Вас.
     – Не ожидала… Какие необыкновенные слова, боже мой. И я, Иосиф, я достойна их?
     – Нет, но я так думаю.
     – Иосиф, миленький, скажите больше. Не скупитесь. Я хочу слышать и знать. Ну-же…
     – Вы, действительно стоите любви, девушка, вы стоите жизни. Но этого не стою я. Возраст что-ли… Возраст или  моя никчемность. Я мужчина, строящий жизнь, Вы ещё утверждаетесь. Кто знает… Я просто боюсь со временем Вас не стоить.
     – Вы дурак, Иосиф. Потому что срощенные души неразъединимы. 
     Аглая с напряжённым лицом посмотрела на Иосифа. Но слёзы всё равно выкатились на её ресницы. Девушка закрыла лицо ладошками и убежала за дверь, не захлопнув её. Иосиф слышал стук её шагов вниз по лестнице. 

     ***

     – Иосиф, Аглая просила свой листок, который забыла у Вас.
     – Да, вот он на столе. Что Аглая, Лидия Марковна?
     – Ой-ой, и не спрашивайте. Не ест и не знаю, когда спит: читает в кровати книги, в компьютере на экране. Поступила, Вы, наверное, знаете, на философский – как его…
     – Факультет?
     – Он самый.
     – Скжите, если нужна помощь, пусть приходит.
     – Да уж скажу. Я вот, как Вы сказали, на прилавке оставлю листок с продуктами. Вы уж не накупайте, как в прошлый раз. Спасибо, со мной поделились, но не надо, неловко, знаете.
     – Так я и покупаю на нас с вами.
     – Ой, ну это уж… и не отблагодарить мне Вас по гроб жизни.

     ***

     – Мама, я видела к нему женщина пошла.
     – Ишь ты, у вас там чего? К нему не ходишь, а в окно всё за ним видишь.
     – Он женщину вчера привёл с собой, под ручку. Это к нему?
     – Ой, доченька, к нему, а кому ж ещё.
     – Когда она ушла?
     – Никогда.
     – Она что, ещё там? 
     – Ох…
     – Чего ох…
     – А где она спала?
     – Вот этого я не знаю, с кем она спала. Женщина интересная, интеллигентная, старше тебя, самостоятельная, не какая-нибудь там шиши-мыши. Подходят друг к другу, чего та говорить. Может и невеста даже, кто их знает, мне спрашивать не вежливо. Мне понравилась.

     ***

     – Ты с работы, мам, или от Иосифа?
     – И оттуда и оттуда. Устала я дочка.
     – Она ушла?
     – Нет, ещё там. Мы поговорили чуток. Ребёнок у неё есть, а вот разводная или нет, не знаю. Ну и бог с ними. Не наше это дело, Аглая.
     – Ага!
     – Что за ага? Ты мне не дури, агакаешь тут.

     ***

     – Я в Вас разочаровалась, Иосиф. Наговорил мне тут: он и рыцарь, философ, а сам…
     – Что ещё доброго Вы мне скажете, Аглая?
     – Ничего, Вам не совестно…
     – Я знаю, о чём Вы. Нет, то есть да – мне совестно. Мне даже стыдно сказать, что я сын человеческий. Но в наше время… Нет, я не о том. 
     – Ах, стыдно о бабах.
     – Наступает, Аглая, время, когда физиология понуждает. Трудно сопротивляться, но хуже много, когда не можешь управлять желаниями. Тело ищет разрядки, ум нуждается в успокоении. Вот и…
     – Да, вот “и”. А я-то дура, влюбилась по уши. Молчите? Ну и молчите, а я пошла.

     ***

     Пришла осень.
     – Как Аглая, Лидия Марковна?
     – Нету девки. Уехала по обмену во Францию.
     – На год?
     – На год. У неё с французским со школы хорошо.
     – Ишь ты, ни разу не упомянула. Звонит?
     – Ну а как же. Ещё этого бы да не хватало.
     – Добро, передавайте привет.
     – Спасибо, передам. 

     ***

     – Мамуля, во и я.
     – Аглайка? Ни звонка, ни телеграммы. Я бы тебя встретила. Ну ты совсем… Кушать будешь?
     – Да, давай.
     – Садись за стол, только платье переодену. А, пока смотри. Ну как?
     – Шикарно! Дорогое… Тебе идёт, ты в нём такая молодая и красивая. Ты никак кавалера подцепила. 
     – А чего, разве я против. Вот на свадьбе может какого старичка пристойного.
     – На свадьбе какой?
     – Иосифа нашего.
     – Где, когда?
     – У него в доме, будут только близкие, и меня позвал.
     – А когда, венчаться будут?
     – Нет, они в синагоге – хупа называется.
     – Когда, когда?
     – Я же сказала, в эту субботу.
     – Это она еврейка?
     – Не, русская. Она его верой желает с ним идти. Ой, доченька, не желаешь ты знать своего счастья. Поди ищи его, что рыбка в море. Уж я-то знаю, горемычная.
     – Постой, мама. Так суббота, ведь, сегодня... 
     – Ну я так и говорю, суббота в 4 часа в синагоге. Ты куда, Аглая. Аглая, не иди туда!!! Во стерва.
     В квартире были люди. Невеста, похоже, обновляла свадебное платье и на ней было всех внимание.
На дверной выстрел оглянулись все. Аглая подошла к женщине.
     – Иосифу нужна я. Мы на земле ради один для другого. Это говорю я, это знает он.
     Женщина заглотнула воздух и замерла и застыла. Иосиф склонил голову и молчал, покачивая её без остановки, на нём была кипа. По опущенному лицу было различимо, что сказать ему нечего, и он тупо молчал.
Молчали все. Молчали долго.
     – Послушайте, дети мои, – сказал величавый старик в облачении раввина. – Нужно сделать перерыв. Я не вижу иного выхода. Давайте перенесем хупу на другую субботу. 
     – На какую другую, ребе Залман? – спросила невеста.
     – Ну не знаю. Это Вам решать.
     – Лина, что скажешь ты?
     – Иосиф, а что сказать должна я? Это твои фокусы.
     – Но ты же невеста. Ты же здесь не посторонняя.
     – Мне уже кажется, что посторонняя здесь – это я.
     – Ты так считаешь…
     – Иосиф, хватит. Ты не понимаешь, в каком я положении в день свадьбы?
     – Но, Линочка, свадьба же, не сегодня.
     – Не Линочкай мне и не цепляйся к словам. Это непорядочно по меньшей мере. Дай мне переодеться, и я уйду. Хватит мне этого позора.
     –  Ну что, Аглая… Ты видишь, что натворила?
     – Иосиф… Иосиф, ты хочешь, чтобы я говорила? Иосиф, ты же любишь меня, Иосиф. Зачем молчишь? 

     ***