Андижан

Устала мама, не до сна ей,
Как нас одеть и накормить.
С соседями, собравшись вместе,
Решили помощь попросить.

Чтоб наконец, наш плач услышал
Правитель, что который год
Лишь обещаниями он кормит,
В очередной вступая срок.

Меня, сестрёнок и братишку
Она с собою повела.
В семье на всех лишь пара туфель,
Но вера нас вперёд вела.

Но вот прошёлся слух: — Он едет!
Все в ожидании полны.
— Терпи немного, — шепчет мама. —
Теперь все будем сыты мы.

Но вдруг толпа зашевелилась,
К нам с рёвом мчится БТР,
И мама, страшное почуя,
Нас крепко обняла к себе.

Затем щелчок, и канонада,
Ужасный грохот, крик людей.
Пронзили пулей нашу маму,
Меня отбросило к стене.

Вначале боль и кровь фонтаном,
Потом бессилье и покой.
Вдруг чувство голода пропало,
И вижу свет я неземной.

Оставив тело, я взлетела,
И сверху вижу этот ад:
— Вставай, — братишка просит маму,
Смотря в потухшие глаза.

Не понимает, что творится,
Орёт он: «Мама, мама, встань!»
А пулемётчик, хладнокровно,
Сметает пулями граждан.

Огнём, рыданьями и кровью
Охвачен городской майдан.
Ещё не видел от такого
Бабура город Андижан.
май 2005 года

Послесловие автора

Это стихотворение — художественное воспоминание о далёких, тяжёлых годах.
Оно не имеет никакого отношения к нынешнему правительству Республики Узбекистан.
Сегодня страна идёт по пути глубоких преобразований и справедливости.
Наконец-таки Узбекистан освободился от оков принудительного труда, от детской работы на хлопковых полях. Это огромный шаг вперёд, символ новой эпохи — эпохи, где труд, достоинство и образование стоят выше страха и зависимости.

Стих написан не как обвинение, а как память.
Память о тех, кто не был услышан, и как напоминание о цене человеческой боли.
Я не берусь судить о тех событиях — я лишь передал то, что однажды нахлынуло и не могло остаться в молчании.


Boris Shade*