В каждой музыке

В каждой музыке
Бах,
В каждом из нас
Бог.

И.Бродский



Вот и выходит, что любая октава – лишь побег
от ствола, чья кора – из линеек и чёрных нот.
Каждый трель – это щепка. Каждая пауза – снег
на сучья, что просятся в окна, но не воткнуты
в стёкла. И Шопен, и тот, кто бьёт по струнам в метро,
лишь дробят тот объёмный аккорд, что звучал до всего.

В нас – такое же древо. С годинами не в ладах.
И душа – не сияние, а полость, чердак, пустота,
где ветра носят сор из былых увлечений и прах.
Но представь: даже в пыльном углу, где мышиный помёт,
может биться стекло о подоконник, глуша звон
той пустоты, что в нас. Это – Бог. Он – не личность, а сон

о порядке. Узор на морозном стекле. Античный
след в бетоне. Он – в том, как рука, отпуская руку,
замешкается на полшага. Он не апокалипсис, не лик.
Он – просвет между «был» и «есть». И в него, как в реку,
мы с тобою глядим. И не видим ни дна, ни рыб,
но зато отражаем участок небесных глыб.

Так и музыка: в ней не Бах, а его тень. Геометрия
звука, что ищет в мишени хаоса – центр, алмаз.
Бог в нас – не сияние, а рана от вынутой сцены,
что зияет навстречу тому, что не влезло в рассказ.
И когда тишина, обвалившись как свод, тяжела,
в каждой ноте – распад Баха. В каждом шаге – уход Бога.
Но ведь это и есть их работа – являть свою суть,
уходя. Наша – видеть, как вслед им рождается что-то.