Сорок лет. Поэма

(Август 1885–август 2025 гг.)

Я сорок лет назад не знала,
Что будет через сорок лет,
Когда тебе я «да» сказала,
И выбрала «счастливый свой билет».

Ты мне поддакнул и со мною согласился,
И стали мы одной семьёй.
С тех пор уже «переворот» случился,
Мы стали «маргиналами» с тобой.

А в прежней жизни были уважаемы,
Потом мы «статус» постепенно потеряли,
И стали просто «выживаемы»,
Когда пришлось вновь «камни собирать».

Нам трудно было в 90-х,
Ещё трудней – в 2000-ных годах,
Когда в связи с твоей внезапной смертью.
Мы вновь остались «на бобах».

Потерян был и «статус», и здоровье,
И годы потеряла я тогда,
Вернуться вновь к проторенной дороге,
Я просто-напросто не смогла.

А сорок лет назад нам всем казалось,
Что всё возможно впереди,
Когда мы отъезжали от «вокзала»
С названием «советским» позади.

; ; ;

Грущу весь август каждый год,
Себе не нахожу я места,
Как будто бы мой «живот»
Всё помнит, как была «невестой».

И сорок лет как ни бывало,
С тех самых «омских» пор,
Когда тебе я «да» сказала,
И это был мой «приговор».

Никто не может упрекнуть
Меня в том, что была женой
Я недостаточно (возможно лишь чуть-чуть)
Хорошей и просто «очередной».

Старалась делать для семьи
Всё, что и требовалось, честно,
И вместе «за руки» мы шли,
Не унижая своей «чести».

Но вот настал черёд прощаться,
Когда ты умер так внезапно,
И сердце будет надрываться,
Но не вернуть тебя обратно.

Так неожиданно и быстро
Всё это бедствие случилось,
Что я была тогда «неистова»,
Чуть «разума не лишилась».

И август провела в «психушке»,
В том кризисном восьмом году,
С тех пор (нет, вы послушайте!)
От грусти места не найду.

Не справилась с такой я болью,
Она сидит во мне занозой,
Особенно, когда льёт дождь,
И громыхают в небе грозы.

; ; ;

Я в Омске провела всё лето сорок лет назад,
Готовясь к бракосочетанию,
А мой жених готовился к спортивному параду,
Который все там отмечали.
Прошло успешно всё тогда,
«Зелёный остров» принял всех гостей,
Пришедших на спортивный тот парад,
И расписались мы через неделю.
Обычно я из Омска улетала в отпуск,
До сентября там и не появлялась,
Но «это», как и следующее лето жёстко
Я провела в том городе начало
Своей семейной жизни,
Когда ребёнок появился,
И перспективы новые у мужа
Тогда открылись.
Решили мы жилищный свой вопрос,
В одну мы две квартиры «слили»,
Доход тогда у нас подрос,
Мы жили-не тужили.
Мне вспомнилась история «простая»,
Как люди жили в годы «перестройки»,
И, жизни вызовы бросая»,
Как будто с нею дерзко спорили.
Мы были не одни в ту пору так активны,
Тогда уж многие стремились к достижениям,
Но только результатов позитивных
Не все добились, к сожалению.
Переезжали мы не раз, проделав круг,
Не два, и даже и не пять,
В начале 90-х мы попали в Петербург,
И начали там жизнь с «нуля» опять.
Но та история уже не столь проста,
Она всё больше о потерях,
Когда мы «выживали» очень яростно,
И «проливали кровь», и «надрывались», и «потели».
Мы в 90-х «выжили», но не сорвали «куш»,
И просто превратились в «маргиналов»,
В 2000-ных мы потеряли много «душ»,
И в том числе супруга моего не стало.
Я вспоминаю это в связи с датой
Той нашей свадьбы «омской»,
Когда я сорок лет назад сказала «да»,
И покатилась жизнь сначала вверх, потом же – под откос.

; ; ;

Вступила в брак я сорок лет назад,
Нося уже тогда «под сердцем»
Ребёнка, чему, была я рада,
Хотя тогда я не была уверена.
Позвали мы к себе гостей
На нашу свадьбу: родных,
И с кафедры моих друзей,
И из редакции знакомых и коллег.
Гуляли, веселились до утра,
Поскольку были дни тогда ещё и тёплые,
Прохладны были только вечера,
Но в августе ходили люди «толпами».
Мы пели песни, танцевали,
И было нам приятно;
Поскольку и не подозревали,
Что ожидает «завтра».
Потом пошёл «калейдоскоп:
Старт «Перестройки» и «Чернобыль,
Буквально через год,
Рождение ребёнка.
Наш переезд сначала в Томск,
Потом в Алма-Ату,
Где стали забывать мы Омск;
Конечны пункт – Санкт-Петербург.
Три переезда за шесть лет той «перестройки»,
Совпавшей с «личной драмой»,
Когда нам стало очень горько,
Что поменялась «панорама».
В начале 90-х мы не знали,
Чем обернётся тот развал страны,
Большие мы надежды все питали,
Но вдруг попали в «жерло Сатаны».
Тогда «погибли» миллионы,
И миллионы же не родились,
Поскольку и мужья и жёны
Опомниться, по сути, не могли.
Борьба за «выживание» продлилась
Ещё в 2000-ных годах,
Мой муж внезапно умер от инсульта,
Мы ощутили «полный крах».
Прожили вместе мы всего-то двадцать три,
Могли бы до сих пор дожить,
Отметить юбилей сорокалетний …
Но что ж теперь тужить?

; ; ;

Искали место в Петербурге долго,
Когда после распада СССР
Здесь поселились, вроде, «ненадолго»,
А оказалось, что и «насовсем».
Сначала «в коммуналке» мы ютились
По адресу, что рядом с «Автово»,
Потом на проспект Культуры поселились,
Где было наше съёмное жильё.
Потом два года обитали в «Лигово»,
Пока не поменялись мы на «Нарвскую»,
Где мы уже в своей 3-х комнатной квартире
Прожили двадцать лет без малого.
Последний в Колпино наш переезд
Мы десять лет назад осуществили,
Но было это без отца и мужа,
Которого 7 лет мы «до того» похоронили.
Я в Колпино «влюбилась» сразу,
Когда увидела его вокзал:
Всё чисто, всё ухожено, без грязи,
И тянется от него канал.
Я каждый день хожу вдоль этого канала,
Он длинный, несколько мостов,
Любуюсь я красивыми закатами,
Когда за горизонт уходит солнце.
Красивый парк на Красной,
Вдоль пруда с памятником Гусю,
И при погоде тихой, ясной,
Я очень здесь гулять люблю.
А на Октябрьской, вдоль ж/д путей,
Не менее красивый парк с прудами,
Где есть площадки для детей,
Дорожки для прогулок под кустами.
Мне это место « по душе»,
Я не хочу отсюда уезжать,
И это не какое-то «клише»,
А то, что нужно было поискать.

; ; ;

Я в Петербурге прожила 34 года.
Как много! Это даже странно,
И каждые последние полгода
Я отмечаю, как в тумане,
Что вот опять я постарела,
И появились вновь болезни,
Естественно, и «подурнела»,
И север мне не так полезен.
Хочу уехать я отсюда,
И, в то же время, не хочу,
Живу я в Колпино покуда,
Но в голове своей «кручу»
Неразрешимую дилемму
Уже последние лет десять.
Не доказать мне «теорему»,
Пока всё тщательно не взвесить.
«Застряли» мы давно в Санкт-Петербурге,
Хотя по-прежнему мне этот город чужд,
Здесь, к соленью, нет «моей подруги»
Зато огромное число здесь всяких нужд.
Мы поселились в Петербурге так давно,
Что это даже очень странно,
В «натальной карте» не было дано
Пробыть здесь годы «окаянные».
А именно такими они стали
Из-за событий «частной жизни»
Когда мы просто перестали
Искать и дальше «парадиза».
Мы в «маргиналов» превратились быстро,
Как результат отсутствия работы,
И «выживание» было столь неистовым,
Что стало главною для нас заботой.
И на последний план всё отошло –
Вся красота, и интерес наш к Петербургу,
И как-то так всё не туда пошло,
И муж мой стал единственным мне другом.
Потом он умер так внезапно,
И заболела я сама,
Произошло всё безвозвратно,
Вернуть всё это невозможно никогда.
И Петербург стал для меня «чужим»,
Источником моих страданий,
А раньше был «великим и большим»,
Но без сантиментов и признаний.
Сады и парки, и каналы и мосты –
Всё это хорошо, конечно,
Но нет в нём той «душевной теплоты»,
Что придаёт архитектуре человечность.

; ; ;

Мне много лет уже теперь,
Активность к переездам пала,
Я в «прошлое» закрыла дверь,
За жизнь свою я так устала.

Любой подобный переезд,
Как было с лёгкостью когда-то,
Доставит мне огромный стресс,
Не даст, пожалуй, результата.

Скорее, я дождусь того, что «перееду» в город,
Где проживает «большинство»,
Хотя «тот Свет» нет так уж ярок,
Как тот, в котором мы живём.

; ; ;

Тяжёлый «август» наступил,
Он никого «не отпустил»,
И много очень надо сил,

Преодолеть нам «август» этот,
Последний самый месяц лета,
И получить в конце ответы.

Мы много задали вопросов,
Ответить нам не так-то просто,
Ответы будут очень жёстки.

Когда же, наконец, «уймутся»?
Когда же все назад вернутся?
Когда «делами» все займутся?

Собрать нам надо урожай,
Пока у нас не «ад», а «рай»,
Сложить всё на зиму в сарай.

«Богатство» надо нам нажить,
Почёт и славу заслужить,
Но и про « честь» нам не забыть.

Но «август» держит нас «за горло»,
И не даёт пока простора,
Чтобы «дела» нам делать споро.

Связал он всё в единый узел,
Возможности все наши сузил.
А вот … и «дом Мурузи».

Сюда мы к Бродскому пришли,
Дорогу так легко нашли,
Но одного мы не учли,

Что Бродского давно там нет,
Остался лишь печальный след,
Не может дать он нам совет.