Цикл прозаических миниатюр. Когда вздрагивает небо

12 минут до неба.

Сирена разрезала утро, как лезвие по стеклу. Город не проснулся — он вздрогнул.
Марина вжимает руль. Пальцы белеют. Сердце выстукивает боевую тревогу в унисон с гулом в ушах. Машина — её единственный щит между ней и небом, в котором, быть может, уже вычерчен её маршрут — только в обратную сторону.
Ракетная тревога. Время — не на её стороне. Двенадцать минут. Столько у неё, чтобы проскочить по трассе жизни. Слишком долго для снаряда. Слишком мало для спасения. Она не помнит, как разогналась 140…150…170…   
   И тут — как вспышка сквозь пелену ужаса: В поле у дороги, среди дрожащего воздуха и шума сирен, она видит женщину. Та стоит, растерянная, с собакой на поводке. Собака лает на небо, не в силах понять, на что — на войну, на гром, на боль. А рядом — девочка, прижавшаяся к маминым ногам, как к единственной опоре в мире, который вот-вот рухнет.
Марина даже не думает. В голове мелькает: "Не успею... чёрт, не успею...   Но она жмёт на тормоза. Скрип — как вопль зверя, угодившего в капкан. Окно распахивается. Она кричит:
— Скорее сюда!
Женщина вскидывает голову. Девочка — как статуэтка, застыла от ужаса. Марина выскакивает, хватает малышку на руки — тёплую, дрожащую, будто сделанную из воздуха. Женщина бросается следом, прижимая к груди собаку.  Двери в машине захлопываются, и она снова взрывается в ускорение —140…150…170…
Пейзаж стёрся в размазанные мазки — словно кто-то сдирал мир за окнами кистью паники. Словно весь воздух мира собрался в её груди и не знал, выйдет ли обратно. Рабочее здание впереди. Там, за шлагбаумом, — убежище. Они ждут её. "Только доехать, только доехать…" — стучит мысль.
Каждую секунду она чувствует, как небо может опрокинуться. Она не молится — только держится за руль. Ни крика, ни слёз. Всё сжалось в одну команду внутри: Успеть.
И вдруг — здание. Открытые ворота. Люди. Она врывается внутрь — словно выдыхает вселенную. Машина глохнет, двери распахиваются, Марина берёт девочку на руки, женщина хватает дрожащую собаку. И они бегут…
Ноги сами несут их вниз по лестнице — в бетонное чрево.
И тут — взрыв. Земля дрожит, как страх под кожей зверя. Где-то рядом. Не в небе — здесь.
Второй — гулкий, с металлическим эхом. Кажется, здание качнулось. Кто-то вскрикнул. Кто-то сел на пол, обхватив голову.
Третий. Глухой, как удар сердца, которое почти остановилось.
А потом — тишина. Не спасительная. Не мирная. Та, что приходит после бурь. Та, в которой хочется дышать, но легкие не слушаются. Та, где живые смотрят на друг друга — и понимают, что ещё живы.