Цикл прозаических миниатюр. Когда вздрагивает небо

 Саба* едет.

В Иерусалиме утро начиналось спокойно. Кофе, газета, кошка на подоконнике. Бывший генерал Ноам Тибон, уже ушедший со службы, готовился к субботе — тихой, семейной. Он думал позвонить сыну, спросить, как в кибуце Нахаль-Оз, как внуки.
Но телефон зазвенел сам. Голос дрожал, будто сам воздух рвался на части:
— Папа… они здесь.
Дальше не нужно было объяснений. Он понял всё. Война — не где-то. Она — в доме его сына.

   Он накинул рубашку, схватил пистолет, ключи, куртку.
Сел в машину. И поехал. Шестьдесят километров — от Иерусалима до юга. Дорога, где на каждом перекрёстке звенела сирена, где люди метались, как птицы в буре.
Он ехал, не думая. Просто знал: сын жив — пока я еду.
    У перекрёстков ему махали военные, запрещая движение.
Он показывал удостоверение, кричал:
— Там мой сын!
— Там мой внук!
— Убейте, если хотите, но я туда поеду!
Он подбирал по дороге выживших с фестиваля - молодых, обожжённых солнцем и страхом, грязных, окровавленных, в песке и слезах.
   Еще вчера они танцевали под рассвет, а теперь бежали по песку, как по обугленной земле. Кто-то шептал: «Там всех убили…» Но он не слушал. Он отвозил раненых в безопасное место. И гнал дальше, пока пыль не легла ему на ресницы, пока сердце не стучало в висках, как мотор. Когда он добрался до Нахаль-Оз, там уже шёл бой.
Он собрал вокруг себя группу солдат, юных, усталых, растерянных. И сказал им просто:
— Мы идём туда.
— Куда?
— Домой.
  Он шёл первым — через обгоревшие дворы, разбитые окна,
пока не дошёл до серого дома, где сидел его сын — Амит Тибон, журналист, с женой и двумя детьми.
Они заперлись внутри, слышали выстрелы, видели, как горит соседний дом.
   Он постучал в окно, как когда-то, когда внук только научился говорить.
— Это я, — сказал он. — Саба здесь.


  Позже, когда всё закончилось, журналисты спросили:
— Вы ведь могли погибнуть. Почему вы поехали?
Он ответил: "Когда в опасности твой ребёнок, ты не спрашиваешь, генерал ты или пенсионер. Ты просто отец".

Теперь, когда он рассказывает о том дне,
он не говорит "я герой". Он говорит: "Я просто хотел, чтобы мой внук снова увидел небо".

 И, может быть, именно поэтому небо дрогнуло —и выдержало.


*Саба_- дедушка.