Слушаю Бабочку Бродского

О, как он «Бабочку» настойчиво читает,
Так при пожаре лампочка моргает,
Как гул: «Часы сосчитаны, минутки,
Она жила. Жила всего лишь сутки».

Он глядит на неё и не может понять -
Проклятие это или благодать.
Жить в красоте, миг видеть прекрасный -
Быть может это создано напрасно?

Словно он маятник - ходит и ходит,
Себе покоя нигде не находит.
Как в бреду - тот же самый вопрос.
Словно катится жизнь под откос.

«Она жила?» Жила лишь в эти сутки!
И что же значат эти промежутки?

Полумрак. И голос, тянущий слоги,
Словно застряли сани на дороге,
И тот, кто их долго и медленно вёз,
Сильно устал, бесконечно замёрз.

Он ближе подходит и уходит дальше,
А голос чист, и в нём нет фальши.
Всё тянет и тянет протяжные строки
Этот раненый, низкий голос далёкий.

Словно чужая, льётся дикая речь.
Она не может клеем вязким течь!
Он собирает пазл из мертвых роз.
Это просто какой-то гипноз.

Да, пусть она жила лишь сутки,
И были считаны часы её, минутки,
И сложно, правда сложно разобрать,
Что это: проклятие или благодать.

Она жила, она была прекрасна.
И ничего не бывает напрасно!

Поэт похож на медика-студента,-
Кардиограммы изучает ленты;
Так смотрит астроном на звёзды.
Они погибли... Но смотреть не поздно!

Словно он у кого-то просит прощения -
Это похоже на молитвенное пение.

Но с умирающей он глаз не сводит,
Как волк кругами за добычей ходит,
Следит за ней и просит разрешения
Рассказать - продлить жизни течение.

Чувствую, что он читать уже устал.
Не мазохизм - это сакральный ритуал.
Необычное, сильное души вращение,
Вечной, бессмертной жизни служение.

Он страстно ждёт... Увидеть превращение
Живого в неживое скорое движение,
А после - снова жизни воплощение,
Словно он - Ангел Перерождения...
...

Памяти Великого поэта.