Сага о Двух Зарях

В том краю, где рассветы целуют туманы,
Где седые курганы хранят тишину,
Простирались когда-то лесные поляны,
Покоряясь небесному полотну.
Там текли две реки, как сестры-соперницы,
Светловодье и Тёмная Струя.
И на двух берегах, как две вечных пленницы,
Две души начинали свой путь бытия.

На одном берегу, где луга медоносны,
Где пастушьи рожки по утрам поют,
Родилась у кузнечного мастера дочка,
Что Заряной с любовью в народе зовут.
Её волос — как лён, что под солнцем искрится,
Её смех — как ручей, что бежит по камням.
И казалось, сама жизнь в девчонке струится,
Отдавая тепло и лесам, и полям.

На другом берегу, где утёсы да скалы,
Где лишь ветер-бродяга находит приют,
В замке князя, что правил землёй той устало,
Рос наследник, которого Мраком зовут.
Не от злобы той кличкой его нарекали,
А за очи, что были темнее, чем ночь,
И за думы, что вечно его обступали,
Унося от веселья и радости прочь.

Их делила река, да судьбы предсказанье,
Что шептала седая ведунья в лесу:
«Когда встретятся вместе Заря и страданье,
Свет и Тьма, — то они принесут грозу.
Или мир обновят, смыв былые печали,
Или в бездну ввергнут свой край навсегда».

Так легли на весы две судьбы, два начала.
Так зажглась на востоке их общая звезда.
Шли годы. Заряна росла, как травинка,
Что тянется к солнцу, не зная преград.
Ей матерью — роща, отцом — паутинка,
Что ловит росу, как бесценнейший клад.
Она знала язык каждой птицы и зверя,
Могла успокоить пчелиный рой гул.
И в каждую сказку, рассказанной, веря,
Вдыхала всей грудью лесной караул.

Вот утро. Туман, как парное млеко,
Лежит на лугах, укрывая цветы.
Заряна бежит босиком недалёко
К реке, что хранит её детства мечты.
«Река-говорунья, скажи мне, сестрица, —
Она шепчет, ладонью касаясь воды, —
Что там, за твоею холодной границей?
Какие там травы? Какие сады?»

Вода ей в ответ лишь волной пробегает,
Несёт жёлтый лист, как прощальный привет.
А с дальнего берега эхо вздыхает,
Но слов человечьих в том голосе нет.
Отец её, мастер с душою медведя
И добрым лицом, выходил на порог:
«Заряна, не слушай ты старые бредни!
Тот берег — печали и вечных тревог.
Там камень и ветер, да княжья дружина.
Живи здесь, где солнце и мир, дочь моя».
«Но, батюшка, разве не та же кручина
Их гложет? Не та же под ними земля?»
Отец лишь вздыхал, уходя в свою кузню,
Где молота стук заглушал все слова.
А дочка смотрела на скалы с боязнью
И с тайной надеждой, что вечно жива.

А в замке, что тучи пронзал острой пикой,
Рос Мрак, окружённый молчаньем седым.
Учителя в свитках искали великой
Судьбы предреченье, но он был иным.
Его не манили ни битвы, ни слава,
Ни звон кубков полных на шумном пиру.
Его занимала иная забава —
Читать знаки ветра и слушать игру
Теней, что сновали по каменным плитам,
Слагая узоры неведомых стран.

Вот вечер. Князь-воин, заботой изрытый,
Зовёт к себе сына. «Мой Мрак, мой туман,
Ты вырос. Пора тебе меч брать тяжёлый,
Учиться владеть им и править людьми.
А ты всё глядишь на тот берег весёлый,
Где пахари бродят... О, чёрт их возьми!
Там слабость и нега. А наша порода —
Из камня и стали! Запомни, мой сын!»

«Отец, — отвечал Мрак, и в голосе ноты
Звучали, как струны далёких долин, —
Я вижу не слабость. Я вижу свеченье.
Там солнце садится в поля, не в гранит.
Скажи, почему в их простом ручейке пенья
Так много тепла, что и нас бы манит?
А наша река под названием Тьма
Лишь стонет и бьётся о скалы в тоске».
«Молчи! — князь ударил рукой. — Всё сама
Судьба разделила. На том бережке
Им место. А наше — на этой вершине.
И нету мостов между нами. И нет
Ни слова, ни взгляда. Так было и ныне,
И будет на тысячу будущих лет!»

Князь вышел. А Мрак подошёл к бойнице,
Откуда виднелась вдали полоса
Того берега, где светлолицая девица,
Быть может, сейчас подняла в небеса
Свой взгляд, как и он. И в вечерней прохладе,
Не зная друг друга, не видя вовек,
Они, словно в тайном и вечном обряде,
Смотрели на воды одной из двух рек.
И каждый искал там ответ на вопросы,
Что в сердце носил, как бесценный залог.
Один — видя сумрак, другая — видя росы,
Но оба — мечтая ступить за порог.

Продолжение следует...