Записка на проскомидию 6

Дорожка к бане была освещена, и перед самой баней горел
яркий фонарь.
Было холодно. Время клонилось к позднему вечеру.
– Что волосы не убираешь? – с просил он, выходя ко мне
из калитки. – Р аспущенные волосы от слова «распущенная», –
и он не больно дёрнул длинную прядь.
Я наклонила голову под благословение. Батюшка пригласил
зайти во двор посмотреть деревянную скамейку (намного изящ-
ней и лучше тех, что в парках стоят) и уличный иконостас, сам
сделал. Немного поговорили, я о детях рассказала, спросила
об общих знакомых. Батюшка внезапно расчувствовался.
– Подожди, – с казал он. Зашёл в дом и вынес мне большую
коробку дорогих конфет.
Поцеловал в макушку и сказал:
– Иди с Богом! Мои приезжие сейчас выйдут, помылись.
Ужинать будем.
Я шла и думала, как в одном человеке уживается всё это… не-
совместимое, с какой стороны ни погляди.
Или все люди в своём нутре юродивые? За три рубля бьёт-
ся насмерть, чтоб выторговать. Старую ветошь не выбросит.
Не то что керосиновую лампу, гвоздь ржавый в укладку спрячет.
Как с такими идти в Царство Божие?
Христианская вера и мздоимство – вещи несовместимые;
двойные нормы и мораль – в ещи несовместимые; когда чин зат-
мевает Бога и выступает так, что Бог при нём, а не он при Боге, –
это кощунство.
Мне не хотелось вспоминать историю с квартирой, которую
оставила батюшке со всем нажитым и доставшимся по наслед-
ству добром. О купленной мной на свои деньги даче, которую он
столь рьяно старался отобрать, не брезгуя наветами и обманом.
Увидела себя и его в церкви, где, ссылаясь на слабое здоровье,
просил пустить пожить его на свежем воздухе в доме у леса, стоя
под иконами, давал обет, что не имеет умысла отобрать. И, как
всегда, солгал.