Сергей Довлатов

Читаю повесть Ремесло Сергея Довлатова. Это этакие мемуары автора о своей лит деятельности
Почему вот мне из моего 2025 года Довлатов представляется таким милым и забавным. Почему-то ощущение, что я читаю книжку из программы для внеклассного чтения средний школы.
В качестве эпиграфов, к главкам-рассказам там используются сатирические вставки из другой книги Соло на ундервуде. Ну сейчас все это выглядит как разборки деток в песочнице... И конечно масса казусов с детской неожиданностью. И такие милые кляузы на начальство, которое запретило печатать опальные опусы...
Извините уж;
2. Сергей Довлатов - повесть в рассказах "Чемодан"
-
Автор и по нелепому случаю также и главный герой повести, привозит в эмиграцию из Советского Союза большой чемодан, битком набитый советскими и не очень вещами. И каждая вещь имеет свою оригинальную и в этот раз почему-то в основном грустную историю.
И вот именно в этой книге Довлатов меня немного удивил. В этот раз он опять рассказывает незамысловатые житейские истории из своей буйной биографии, но в этот раз они в основном очень грустные, немного философские. Они как-то вскользь царапают тебя за душу, заставляют остановить чтение и задуматься. Ибо похожие истории есть наверно у каждого, их больно вспоминать, да и неохота. Однако Доалатов заставляет читателя это делать. Обычные  маленькие трагедии из советского быта, о равнодушии и чёрствости ближних  друг к другу, об  ситуации, когда человек, сидящий много лет рядом за соседним письменным столом погибает, а тебе становится тошно, и ты уходишь... пить водку. О том, что если приставить к безумному зэку двух охранников, в итоге получается всегда три заключенных, ну и таки и далее...
Это очень неожиданный и необычный Довлатов. Хотя ао факту, да все тот фейерверк и карнавал бесконечных довлатовских фирменных приколов…
-
3. Сергей Довлатов - повесть "Наши".
-
В этой повести Довлатов повествует исключительно об своих родственниках, о своем семейном еврейском клане. Начинает он естественно со своего прадеда, по моему совершенно закономерно, что его еврейского деда звали Моисеем, и с него то всё и началось. Причем дедом очень гордились в Российской империи, а вот большевикам он почему-то не угодил.
Ну а родного дядю Довлатова звали просто Леопольд, и по мнению племянника еврей с такой фамилией просто обречён был эмигрировать из СССР. Племянник впоследствии тоже. Ещё восхищает виртуозное умение Довлатова подъеб... подкалывать своих героев дважды на одной строчке. Кстати к этому быстро привыкаешь...
-
«Тетка знала множество смешных историй.
Потом, самостоятельно, я узнал, что Бориса Корнилова расстреляли.
Что Зощенко восславил рабский лагерный труд.
Что Алексей Толстой был негодяем и лицемером.
Что Ольга Форш предложила вести летосчисление с момента, когда родился некий Джугашвили (Сталин).
Что Леонов спекулировал коврами в эвакуации.
Что Вера Инбер требовала казни своего двоюродного брата (Троцкого).
Что любознательный Павленко ходил смотреть, как допрашивают Мандельштама.
Что Юрий Олеша предал своего друга Шостаковича.
Что писатель Мирошниченко избивал жену велосипедным насосом…
И многое другое.
Тетка же помнила, в основном, смешные истории. Я ее не виню. Наша память избирательна, как урна.
Я думаю, моя тетка была хорошим редактором. Так мне говорили писатели, которых она редактировала. Хотя я не совсем понимаю, зачем редактор нужен вообще.
Если писатель хороший, редактор вроде бы не требуется. Если плохой, то редактор его не спасет. По-моему, это совершенно ясно.»
-
«Разумеется, тетка переживала, когда мучили Ахматову и Зощенко. А когда травили Пастернака, она даже заболела. Она говорила:
— Это политически неверный ход. Мы теряем свой престиж на Западе. Частично перечеркиваем завоевания двадцатого съезда…
За много лет тетка собрала прекрасную библиотеку. На большинстве ее книг имелись автографы. Зачастую очень трогательные и нежные.
Красочный автограф Валентина Пикуля начинался словами:
«Акушерке наших душ…»
Автограф фантаста Гансовского выглядел следующим образом:
«Через года и пространства великие — руку!..»
Как недавно выяснилось, Гансовский был стукачом. Доносил на своих знакомых.
Пикуль тоже отличился. Говорил на суде Кириллу Владимировичу Успенскому:
— Кирилл! Мы все желаем тебе добра, а ты продолжаешь лгать!..
Успенскому дали пять лет в разгар либерализма.
А Пикулю — квартиру в Риге…
В старости тетка много читала. Книг с автографами не перечитывала. Возле ее кровати лежали томики Ахматовой, Пастернака, Баратынского…
Когда тетка умерла, библиотеку сразу же распродали. Предварительно брат и его жена вырвали листы с автографами. А то неудобно…»