Алая дева

В чаще леса, где сосны касаются неба,
Обитал дикий зверь, он не ел от зари.
Был он голоден, мокр, а значит - враждебен.
Слух учуял ее, глаз заметил следы.

Алой тканью тревожной спускалась накидка, 
А на лбу капюшон. Сколько ж будет ей лет?
Впрочем, все ли равно? Тут в еде нет избытка,
Так что волку придется сломать ей хребет.

- Далеко ты зашла в темень леса, девица.
Долгий держишь ли путь? - Обратился к ней волк.
- Заплутала совсем. Как с дороги не сбиться?
Ты б чем лясы точить, мне б скорее помог.

Вот чудная совсем! Ведь сама идет в глотку.
И слюна потекла, предвкушая еду.
- Что в корзинке твоей? На продажу работка?
Дамы любят пошить для других ерунду.

- Нет, ты не угадал. Там подарок для бабки.
- Кто же бабка твоя? - Правда, хочешь узнать?
- А чего не узнать? Все полезно для справки.
- Что ж пойдем, попытаюсь тебе рассказать.

Нюх учуял гнилье, шерсть вздыбилась от страха.
Хрипло лишь прошептал: «Подними капюшон».
А в ответ - только смех, беспощадный и странный.
Так и понял тогда, что конец предрешен.

Он побрел вслед за ней, и кровавой полоской
Отмечался их путь, они вышли туда,
Где боялись и птицы свивать свои гнёзда,
Куда лапам волков не ступить никогда.

- Ты был голоден, зверь? Приглашу тебя к пиру,
Ведь в корзине моей для тебя есть еда.

Как же он не учуял тогда мертвечины?
Как забыл себя, глядя ей прямо в уста?

- Что ж, мне снять капюшон? Или лучше не надо?
- Не губи, упырица! Я, правда, не знал…
Просто голоден был… Я могу ждать пощады?
- Ну конечно. Я вижу, ты очень устал.

В чаще леса, где сосны касаются неба,
Проходил гиблый мор, всюду сея погост.
Там гуляла одетая в красное дева,
А за ней по пятам семенил верный пес.