Обречённые на любовь. Веточка лаванды

Он почти вышел из галереи, когда его кто-то схватил за рукав. Обернувшись, он увидел рыжую барменшу. В тёмном платье с белым воротничком, светлых высоких гольфах, она была похожа на студентку.  Её рыжие волосы, собранные в два высоких хвоста, полыхали осенним огнём.

– Ты.. ты.. – казалось, рыжая потеряла дар речи. – А как же Африка ?

– Африка ? – теперь пришла его очередь обомлеть.

Дверь за спиной рыжей распахнулась. Вышедший из кабинета галерист, увидев их, вытаращил глаза, и, приложив палец к губам, прошмыгнул в другой зал.

– Да ! Африка ! Ты не брал трубку, и моя подруга – ты её видел.. в тот вечер, – она понизила голос, давая понять, что всё помнит, – позвонила твоему другу. Он сказал, что ты уехал в командировку в Африку, на полгода.. Он соврал, да ? Вот гад.

Рыжая возмущённо тряхнула головой.

– Почему ты мне не отвечал ? – в её голосе послышалась лёгкая укоризна, но не злость. – Я столько раз звонила и писала..

Почувствовав нарастающее беспокойство, он стал лихорадочно обдумывать варианты отступления.

– А что ты здесь делаешь ? 

– Меня пригласили на собеседование, – с затаённой гордостью ответила она. –Им нужны блогеры, а я  веду блог об искусстве. Рассказываю о выставках.

– Не знал, что тебя интересует искусство, – в его глазах промелькнуло удивление.

– Если бы ты дал мне шанс узнать друг друга получше, – она пыталась казаться ироничной, но это давалось ей  с трудом. – Я начала интересоваться искусством из-за тебя.

– Это прекрасно, – он был абсолютно искренен.

– А ты ? – отпустив рукав, она поправила ему воротник. – Что делаешь здесь ты ?

– Тоже решил попробовать силы в блогерстве, – соврал он. – Но меня послали куда подальше. Кажется, это не моё.

– Хочешь, будем вести блог вместе ?

От надежды, прозвучавшей в её голосе, он растерялся. В этот момент дверь кабинета снова бесшумно открылась, выпуская ассистентку.  Та мгновенно оценила ситуацию, и, прежде чем рыжая успела что-то сказать, вежливо её окликнула:

– Простите, у нас назначена встреча. Пожалуйста, следуйте за мной.

– Дождись меня, хорошо ? – рыжая посмотрела на него умоляюще. – Я скоро, я мигом !

Он переглянулся с ассистенткой, и в её взгляде прочёл : "Всё под контролем. Можете уходить".

Как только женщины скрылись за дверью, он выскочил на улицу и быстрым шагом двинулся к припаркованному неподалёку автомобилю.

Прокручивая в голове, как близок был к провалу, он медленно ехал по творческому кварталу, скользя взглядом по кирпичным фасадам, по ярким граффити, по прохожим, кутавшимся в  куртки и пальто. Дождь только что закончился, и солнце, пробиваясь сквозь рваные облака, отражалось в лужах, отчего брусчатка блестела, словно холст, покрытый лаком.

Она сидела на деревянной скамейке, недалеко от импровизированной сцены, где музыканты возились с аппаратурой. Скрестив ноги в тёплых полосатых носках, она записывала что-то в блокнот. Её ботинки стояли рядом со скамейкой, уткнувшись носками друг в друга, точно целующиеся влюблённые. Волосы, тёмные и густые, рассыпались по плечам пружинистыми кудряшками.

Он затормозил так резко, что ремень безопасности больно впился в плечо. Ещё не понимая, зачем и что будет делать, он сидел и смотрел, как она перекидывается словами с подошедшей девушкой, похожей на эльфийку, сотканную из света и тумана. Когда та направилась к музыкантам, он вышел из машины, не в силах противиться внутреннему порыву, и подошёл к девушке. Она подняла на него глаза цвета мха северных лесов.

- Вы.. - начал он, и голос его прозвучал сипло от сжавшего горло волнения.

- Тш-ш, - улыбнувшись, она приложила палец к губам. - Мы репетируем. Лучше послушайте.

Он кивнул и сел рядом. От неё пахло мокрой шерстью, терпкой лавандой и чем-то  нежно-кремовым. Запах ей удивительно шёл, и ему захотелось уткнуться носом в её затылок. Отвернувшись от него, она заворожено уставилась на сцену. Словно мир вокруг перестал существовать. Он проследил за её взглядом.

Эльфийка как раз села за инструмент, похожий на цифровое пианино, её пальцы коснулись клавиш и.. Хрустальный голос ворвался в сырую осеннюю тишину. Точно луч света. Призрачный, серебристо-голубой. В этом голосе не было ни капли  сладости, лишь чистая магия старинных сказок. Казалось, поёт не девушка, а дух леса, заблудившийся в паутине струн.

Ты мне расскажешь, как зажигаются звёзды,
я тебе расскажу, как падает лунный снег,
что ты мне очень нужен, ты нужен мне как воздух
и что бы дальше не случилось, просто помни,
о том, что смерти нет.

Ты мне расскажешь,  что в другую жизнь не веришь,
я тебе расскажу,  что видела всегда тебя во сне,
как на птенцов похожа расцветающая верба,
и что бы дальше не случилось, просто помни
о том, что смерти нет.

Когда песня закончилась, девушка повернулась к нему, и завитки её волос закачались, точно соцветия на тонком стебле. Он вдруг подумал, что она похожа не на незабудку, а на веточку лаванды. Совершенную в своей изящной простоте. 

–  Вам нравится лаванда? – внезапно спросила она, будто прочитав его мысли.

–  Да, – ответил он, смутившись. – Очень.

Она улыбнулась, перелистнула страницу блокнота, и достала засушенную веточку лаванды. Бледно-фиолетовые соцветия казались хрупкими.

–  Держите, – протянула она ему веточку. – Пусть напоминает вам о лете. И обо мне.

Он взял подарок, пальцы их едва соприкоснулись, но он почувствовал как сердце пропустило удар. Вдали зазвонили колокола, их гулкий звук слился с музыкой,  запахами мокрого камня, лаванды и стуком его сердца.

–  А вы всем незнакомцам раздаёте лаванду ? –  то ли шутя, то ли серьёзно спросил он, осторожно пряча веточку в карман.

– Только тем, кто смотрит на меня так, как вы, – ответила она в тон ему.

Эльфийка запела о любви, и они замолчали. 

– Что скажете ? – спросила  девушка после последних аккордов.

В её голосе он расслышал ноты волнения.  Будто его мнение ей было важно.

– Это как.. светящаяся акварель тишины, – ответил он, внутренне дёрнувшись от напыщенности в собственном голосе.

– А вы всегда так говорите ? – уголки её губ дрогнули. – Сравнениями ?

– Только когда не хватает слов. – сказал он, скрывая неловкость за усмешкой. – Вы, наверное, меня не помните ? Я..

– Тот, кто разбирается в несъедобных десертах, и знает, где искать осенние незабудки, – закончила она за него.

– Точно, - рассмеялся он.

– А чем ещё вы занимаетесь, когда не ищете незабудки ? – в её взгляде читался неподдельный интерес.

Сердце снова сделало непроизвольный толчок, и ему, привыкшему к вниманию, неожиданно стало неловко от своей же легенды про реставратора.

– Исправляю то, что мир считает старым, а иногда и бесполезным.

Её брови удивлённо поползли вверх.

– Вы.. старьёвщик ?

Он отрицательно покачал головой.

– Таксидермист ? – подозрительно посмотрела она на него.

– Господи, нет ! – он рассмеялся.

– Тогда можно мне ещё подсказку ? – Она явно была заинтригована.

– Можно. Я возвращаю к жизни то, что иначе станет безвозвратно потерянным.

– Вы портной ? – продолжила она игру в "угадайку".

– Нет.

– Агент ритуальных услуг ?  – выражение её лица оставалось серьёзным, но в глазах замерцали искры смеха.

– Какой ужас. Нет. Хотя.. есть сходство. Только я имею дело с историей, а не с  плотью.

– Раскопки !  Вы занимаете раскопками. Значит, – она прищурила глаза, – вы этот.. как его .. археолог !  Да ? Я угадала ?

– Можно сказать и так. Но не совсем.

– Опять мимо ?  Только не говорите, что вы – ангел.

– Нет,  – вздрогнув, ответил он. – Не ангел.

– Не ангел. Не археолог, не агент. Не ветеринар, не портной.. Я сдаюсь. Кто же вы ?

– Реставратор.  Я восстанавливаю картины.

– Реставратор.. – она задумчиво провела пальцем по краю блокнота. – Выходит, вы тоже слушаете музыку. Только это музыка времени.

Он смотрел на неё, не понимая, что с его дыханием. В её присутствии что-то происходило с самим воздухом. Он становился иным – густым, тягучим, наполненным смыслом, который нельзя выразить словами.

– А вы чем занимаетесь ? – спросил он, чтобы снова услышать её голос.

– Пишу песни. И музыку, и слова.  Для подруги. – Кивнула она головой в сторону эльфийки и кудряшки запружинили.

В это время эльфийка вновь коснулась клавиш.  Её голос, чистый и пронзительный, заставлял прохожих замедлять шаг. 

Я больше не слышу о чём ты молчишь. 
Я больше не знаю, с кем ты сейчас. 
Я не могу к тебе прикоснуться,
всё, что осталось мне от нас: 
горькое слово "никогда",
я ненавижу те города,
где нет тебя, и мне не легче,
и время не лечит, меня не лечит. 

Это память в фотоальбоме.
Это эхо в заброшенном доме,
звука шагов, остывший ужин 
мне без тебя никто не нужен 
только ты.

Остановилась пара туристов с зонтиками, присела на соседнюю лавочку пожилая пара. Даже шум города отступил.

– Песню, что ваша подруга сейчас пела, тоже вы написали ? 

– Да. – кивнула девушка, не сводя глаз со сцены. – Песня о том, что безнадёжность - такая болезнь, которую не под силу вылечить даже времени.

– Очень красивая песня. Как и ваша подруга.

Зачем он сказал про подругу ? Вот же дурень.

– Правда, она похожа на ангела ? – вдруг спросила девушка.

– Скорее, на Рапунцель, у которой вместо исцеляющих волос волшебный голос. Или Галадриэль. – Он сделал паузу. – Но мне нравишься ты.

Фонари зажглись ярче, отбрасывая дрожащие блики на стены. Она скосила на него глаза.

– А мне ты.

Он почувствовал, как капли дождя коснулись его лица.

– А ты не пробовал писать музыку  сам ? – спросила она, поднимая капюшон и глядя на него с любопытством.

– Музыку ? – переспросил он.

– Музыку времени. Не реставрировать чьи-то картины, оживляя прошлое, а создавать свои. 

Он молчал секунду, а потом неожиданно для себя предложил, не рассчитывая на положительный ответ:

–  Хочешь посмотреть ? Можем доехать до моей мастерской. Если, конечно, ты не боишься незнакомца с веточкой лаванды.

Она смотрела на него, и в её глазах отражалась борьба – рациональная осторожность против того же внутреннего порыва, что заставил его самого подойти к ней. 

– Опасно, конечно, ехать к тому, кто исправляет безнадёжные вещи. А может, и коллекционирует. Сразу вспоминается "Коллекционер" Фаулза. Надеюсь, меня ты не сочтёшь бесполезной и безнадёжной.

– Самое интересное, – он сделал паузу, ловя её взгляд,  – что в своей мастерской я как раз пытаюсь доказать, что безнадёжных вещей не бывает. И людей тоже. 

– Это звучит как честная сделка, – она встала. 

– Тогда поехали, – он тоже поднялся, думая о том, что впервые за долгое время ему не всё равно, что будет дальше.