Абстракционизм

Над пустошью бескрайней полотна
Рука художника вменяет смыслам росчерк.
Из трепета ума поток достигнет дна.
И в том потоке суть: абстракций почерк.

На кисти поселился страсти дух;
Он рвет и мечет, душу потрясая.
Художник жаждет нарожденья вслух —
Лист в образе чудесном постигая.

Художник хочет выразить упрямым словом
Таится что на поприще холста тайком.
Мозг вязко мысленным струится оловом,
И руку направляет в музы дом.

И вот легли уж линий первых бризы,
Покойно и расчетливо верша наскок
Искрящейся от света кисти, бунт репризы,
И музыку вдыхая, и дыша чуток.

Да, музыку холста, взъерошив суть,
Художник отверзает в образе бессмертие.
И до последней капли краски — путь
Пройдет напутственная кисть. Безветрие.

В душе безветрие, застыло магмой сна
Громаднейшее зеркало небес, затменье
Чуть, и снова, вновь, колдуя, томь-весна
Взбредет из «потустранности», свершенье.

Еще мазок, еще продуман сдвиг
Умом его нетерпеливым в одномерность.
В той одномерности пространства крик.
В той одномерности — затменья смелость.

И с первой же «абстрактной акварели»
Постиг вершину над искусством: брызг!
То выплеск мыслей, что без слова зрели.
То сновиденческий «бессвязный визг».

Но вот очнулся, встал с постели. Лето.
Жужжанье комаров прогнало сон.
Поднялся, взор на холст упал, раздето...
О, как же там раздето все. Закон.

Вдруг проявляться стал закон абстракции.
Есть мешанина линий, красок, забытья.
Все вместе это, сразу — в репродукции:
Он повторяет на холсте затменье «я».

Измыльчата картина. Тени снов там.
Обрывки смыслов, что не станут словом.
И только дрожь души по сжавшимся губам.
И только мысли снова теплым оловом.

Как будто не вмещает мозг иных утех.
Как будто Роршаха то тест, да в полнолуние.
Но всякого, всмотрелся кто, в пылу утех
Живописания услады — ждет постижение.

Да, постижение прекрасной мглы, сна окрик;
Войти во сны художника — то яркий бзик!
Вернее... то постиженье — суть глазницы блик.
«Смотрящей» в ночь могилы, странный лик.

То тараканье стадо из мозгов рукастых,
Все кои знают как держать на кисти каплю.
И эту каплю во мазок абстракции мастак
Он положить, себе внушая: «сплю».

Ведь будто спит художник, блики сна
На полотно прорвались, налепились.
А за окном же — жизни зов, и глубока весна.
Но снова образы чудачества приснились.

Там смысл так бездонен! не объять.
И словом то не выразить, не тщись.
Была ли здесь хоть признаком Природа-Мать?
Была здесь разлохмаченная кисть!

***

Порыв стиха сего не будет ясен.
Тем боле, коль мерцанье пятен — высь.
Но каждый смысл должен быть опрятен.
И каждая идея — сути едкой рысь.

Тогда искусство это, кто бы спорил.
Но как абстракцию постичь во брызгах?
Стал человек художником, зачем творил?
Чтоб заблудить поклонников в своих мирах?

Их потерять там, бесконечность мажа
По молчаливому холсту, во красках — хруст;
На мысли изучающего сажа...
Он продавил все полотно глазами. Уст...

Нет уст, которые могли бы выразить,
Что именно затменье тут вложило
В холст молчаливый. Замутненье вскрыть
Доступно ли словам? Здесь слово жило?

Но это ж живопись, искусство кисти!
Тут образы вершат намеренье и суть.
Все верно. Так. Тут слову не пройти?
Для слова здесь закрыт отверстый путь...

Но, значит, это... Роршах? Вот — искусство?
Мы все себе психологи теперь?
Иль психиатры. Есть такое чувство.
Абстракция — то в суть и смысл дверь?

Дверь в истину? Отнюдь. Там чьи-то «тараканы»!
То не природы буйство, ведь, не естества.
А кто-то недоспал, не выспался. Капканы.
На полотне капканы баловства.