Про озверевших матерей

Любая мать-почти Мадонна,
Гордясь младенцем, как твореньем.
Она мила, непринуждённа,
Являясь жизни воплощеньем.

Как будто бы сама Природа
Награду свыше ей вручила,
Имея статус первородства,
И всем в округе запретила

Не то, что словом, даже взглядом
Плохим и пусть неосторожным,
Как злобности змеиным ядом
Её касаться суматошным,

Которые в своих напрягах,
В беде иль в радости несутся
По жизни - в дебрях, в зодиаках
И в трудностях не разберутся.

Но у нее предназначенье
В открытости своей известно.
Она-Мадонна, как явленье.
Вне критики, что неуместна.

Мадонна-воплощенье неги,
Младенец-ангельское чудо.
И никакие Имяреки,
Восставшие из ниоткуда,

Не смогут предсказать несчастье,
Что Мать когда-то озвереет.
Как в свете дня падёт ненастье –
Её душа окаменеет.

Младенец дочка, словно кукла,
Мила, смешливостью забавна,
То рассмешила, то всплакнула
Росла в любви, не своенравна.

Так годы пролетели быстро-
Взрослеет дочка, мать стареет.
Для осмысленья гуманиста
Круговорот судьбины зреет.

Что стало с материнским сердцем?
Озлоблена и ненавистна
Ей красота среди коммерций.
Скандальна, злобна и завистна,

И власть над дочерью в забаву.
Не ограничиваясь склокой,
Она орёт вполне по праву
И клеветой польёт жестокой.

Ей всё равно, ограниченья
При озверелости излишни.
Она не знает размышленья,
Её эмоции престижны.

Ей дочь как собственность, служанка-
Дочернее предназначенье.
Такая у любви изнанка
Для дочкиного сверхтерпенья.

Но у терпенья есть пределы…
И даже у самозабвенных.
Но если души почернели…
Как их спасти, несовершенных?

Но если материнский разум
Впал в чёрный омут безраздельно?
Как неразборчивости фатум
С житейским адом сопредельно.

И как исправить этот хаос?
И как закончить этот ужас?
В чужие души не вторгаясь,
Как всё вернуть, не удосужась

Прожить всю жизнь до окончанья?
Ну, может быть, потом Создатель
Всё объяснит, без развенчанья
Мадонны, как ее спасатель.

Быть может, так он сам задумал
Ввергая души в заблужденья.
Чтобы душа, когда угрюма,
Сама искала бы Спасенье.