5. Бунтарство книгоеда

                    Никто есмь,
                    но открываю книгу,
                    и Они восстают.*

Сопереживание книге
незаметно
делает сопричастным её величию.
Дружишь с мёртвыми,
и теперь
они поддерживают под локоток,
ведут сквозь тернии.
Книгу раскрыть -
вот первое таинство воли,
рассвет своеначалия.
И если дерзнул
побеседовать накоротке
средь мёртвых даже с не жившими...               
короновал
автора ли, героя
в первые, собственные цари, -
глазом иным отныне
видишь живых -
калибр их
и наготу.

                    Незачем отщепенцу
                    болеть, не просекая до корня,
                    обострением топора,
                    коль не уверен
                    мало что в праве на жизнь,
                    хотя бы на слово.

-----
* Однажды я стоял над могилой русско-нерусского писателя и верной жены. Чураясь иных ритуалов, сложил ладони и раскрыл. С беззвучным словом: "Я никто, но открываю книгу, и ты жив."