Не стоит десяти небес земля

Что десяти небес нам стоила земля
О. Мандельштам

За полями обетованными
Н. Гумилёв

Не стоит десяти небес земля,
Когда в ней так уютно и спокойно.
Но вечно, разнимая и деля,
На перекрёстках вспыхивают войны.
Им не нужны соцветья чайных роз
И чашек дачных в солнце переливы,
Когда одним ответом на вопрос
Счастливый вздох: и мы, спасибо, живы.
Застенчивость и совесть зачеркнуть
Оскалом диким, маской выживанья,
И к заводям закрыть спокойный путь
Широкого и вечного сознанья.

20.10.2025

В книге «Тристия» Осипа Мандельштама  ужасно соседствуют два таких стихотворения, как «Мой брат Петрополь умирает» - абсолютно безнадёжная мольба поэта, до которого нет никому дела, и до его вселенной тоже, и то, единственное, где Мандельштам попробовал понадеяться, что всё вот это демоническое, его в конечном счёте уничтожившее, и всё хорошее, что было накоплено, всё-таки может вырасти во что-то хорошее  – «Сумерки свободы».
Я не склонна думать, что есть абсолютно плохие и абсолютно хорошие эпохи – каждая вызвана исторической закономерностью и везде есть как плюсы, так и минусы. Если минусов больше и больше лжи – разрушается быстрее. Но происходят перемены в мире не беспочвенно.
И всё-таки, какой слепой была та надежда построить справедливое общество, рай на земле! На что променяли тихий  устойчивый мир…
И вот Мандельштам тоже хочет включиться во всеобщее строительство и жертвует десятью (!) небесами ради гипотетической новой земли. И даже связывает ласточек бедных в боевые легионы ( не он, конечно, сам, но время всеобщего воодушевления). И он же говорит о сумерках свободы, о её закате.
Я тут же вспомнила своё любимое стихотворение Гумилёва о сонных заводях, о горячем чувстве в конце и слезах благодатных простого человеческого счастья, когда «всё во мне и я во всём».
Вот этого счастья революции и войны не оставляют. Взамен они дают иллюзию, которая рано или поздно разрушится, и всплеск патриотизма вместо трезвомыслия и духовной вертикали, дающей человеку смысл бытия.
Мандельштам боялся звёзд небесных, потому что они не слышали его молитв, а вскоре превратились в звёзды эпохи, пятиконечные, тыкающие в него своими ржавыми булавками.
Ржавые – потому что тоже вечные, от вечной иллюзии этого мира, обманывающей людей и перемалывающей их после.
И всё же, как Пастернак говорил, и ему хотелось «труда со всеми сообща и заодно с правопорядком».
Вывод только один: не стоит даже одним своим небом жертвовать, не то что десятью.
И всё это пишу не как осуждение поэта, и не споря с ним, а – спасибо за обучение.