спина

есть пытка огнём и железом калёным,
есть холод могилы и склепа печать.
есть крик, что застыл в горле,
солью спалённом,
когда остаётся безмолвно молчать.

есть яд, что течёт по
истлевшим сосудам,
есть горечь измены и сладостный грех.
мы платим за всё –
и богам, и иудам,
и прячем под маской свой вымученный
смех.

мы видели всё:
как рушатся троны,
как вера становится горсточкой лжи.
как в чёрных садах умирают пионы,
и точат о сердце немые ножи.

но всё это – прах.
суета. декорация.
лишь тени в театре уставших теней.
есть мука страшней,
чем сама реставрация
всех адских кругов для заблудших людей.

быть может,
нет казни страшнее и чище,
нет пытки изысканней,
горше, больней,
чем взгляд, что впивается в пепелище
ушедшей любви,
в пустоту за спиной.

смотреть,
как туман поглощает фигуру,
как плащ растворяется в серости дня.
как шаг,
отмеряющий злую цезуру,
навеки уносит тебя от меня.

и знать, что не будет ни слова,
ни взгляда.
что этот уход – окончательный слом.
что нет ни спасенья,
ни рая, ни ада –
лишь спина,
уходящая в вечный разлом.

и ты остаёшься,
как статуя в парке,
где осень срывает последний листок.
и мир застывает в свинцовой запарке,
и в горле колючий,
как проволока, комок.