Глаза как угли! Эко диво...

— Глаза как угли! Эко диво! —
Шептал гусар, привычным жестом закрутив усы.
Ланиты розами её покрыты
А соком вишни налиты уста.

Гусара взгляд она пленила
Из-под ресниц взглянув лишь раз.
И сердце девичье забилось,
Узнав свою судьбу в его очах.

Он за спину зашёл,
Накинул ей платок на плечи.
Как будто невзначай обнял ей стан,
Сказав:
— Красавицы во времена Библейские такие
Только были! Носи, красавица,
И обо мне не забывай!

И днём товарищам игриво клялся:
— Она моею будет, братцы!
— Не может быть! Все это лишь слова!
— Давай поспорим? Шампанского бутылку ставлю!
Сегодня будет в спальне у меня!

Гусар, подкараулив девицу в трактире,
К ней обратился ласково,
Довольно ухмыляясь словно кот:
— Красавица, а сделай-ка мне чаю.
Жара на улице. От жажды умираю!
— О, сударь! Чай вы сладкий пьёте?
У нас есть мёд, варенье иль
Пряник тульский вам подать?
— Красавица, неси, что хочешь.
Ой, как же сладко я люблю.
Надеюсь, меня ты понимаешь?

Бесцеремонно девицу к себе сажая на колени,
Он попытался целовать её манящие уста.
Но прерван был товарищем, с кем
Спор был установлен раньше.
— Депеша, нам пора.

Запрятав ей за ушко её кудрявый завиток,
Что выбился из безукоризненной прически,
Решив свободу обрести —
Дыханием своим обжёг:
— Сегодня!
Одна ко мне приди!
 
Мужчина, с вьющимися русыми власами
С отливом рыжим, расчёсанными на прямой пробор
И светло-голубыми томными глазами,
Стоял пред нею голову склоня…

Слегка усами щекоча ладонь,
Ей на прощание руку нежно целовал.
И сапогами чёрными сверкая, честь отдав,
Вскочил на резвого коня и был таков,
Оставив трепетать одну её,
Как маленькую птичку королёк.

На закате, вглядываясь в уходящий день
В склоняющемся перед нею мраке,
Она вошла,
Дрожа поставила на стол поднос.

И тени в отблеске свечей играли рядом —
Он и она. Искуситель и девица.
Точно ястреб, что высматривал добычу,
Не отрывался взглядом от её лица.

— Останешься?
— А вы хотите?
— Сама как думаешь?
— Ночь лунная сегодня… Останусь…
Милый, минуты я считала.
Одного тебя всю жизнь ждала.

И вот могучий тигр бросился в атаку
И обречённой лани некуда бежать.
Нагнал её, к стене прижав всем телом,
И поцелуем ей уста зажал.

Мундир свой скинув,
Расстегнул ей платье.
Девицу страстно возжелал.
На простынях слились в блаженстве
Двое.
Ночь горько-сладкая была.

Недели шли, тянулись как года,
Ни писем, ни вестей о полке,
Где служит молодой гусар, 
Не получала юная душа,
Безнадёжно ожидая Божьей воли.

Бедняжка словно тень ходила.
День ото дня сникала, отдаваясь
В плен своих терзаний.
Ночами встав под образа молилась —
Об утешении, о помощи в несении её креста.

Чрез пару лет, весенним тёплым днём
Когда цвели в садах пионы,
Приехал квартировавшийся здесь
Полк с гусарами лихими.
Остановились вновь, коней оставив пить,
Зашли в трактир отметить
Свой приезд и отдохнуть от утомительной дороги.

Звук открывающихся вин, смех громкий,
Звон тарелок и бокалов.
Веселья праздник, пир горой.
Тут кто-то из гусар спросил:

— Друг, помнишь ту девицу, на которую поспорили с тобой.
Мне кажется спор на вина бутылку был?
Ах, нет! Шампанского!
Трактир ведь это тот?

— Да-да. Ведь точно! Где ж она?
Хозяин! Где твоя девчонка?
Ужель в подсобке с поварёнком?

— Потопла, барин! От любви большой.
Не вынесла и в речку бросилась с обрыва.

Гусары смолкли. Тишина повисла громко над толпой.
Он встал, лицом белее мела став,
Схватив трактирщика за плечи
Трясясь не то от страха, не то с бреду
С охрипшим голосом вскричал:
Она… могила… скажи мне, где она?

В ночи, мужчина с волосами цвета солнца,
Хмельной от красного вина,
Пришёл на кладбище.
Могилу отыскав, пред нею на колени пал,
Крестясь:
— За что? Не ведал я! Зачем?
Зачем так с девой юной поступил?
Греха такого вынести мне не под силу.
Господь, прошу! Молю, глупца ты покарай!
Пошли на бой такой, где в грудь приму я пулю.

Невинная душа! И я её палач.
Жизнь человека на бутылку обменял.
Как ангца на заклание привёл,
Своей рукою самовластно
Бесчестья наказания печать
Я на судьбу её навлёк.
Убийца! Грех её — моя вина.

Шли месяца. За ними бурь порыв мятежных
Сменили чередою длинные года.
Была уж выиграна очередная страшная война.
Гусарский полк сюда не приезжал уж никогда.
Трактир сгорел.
И только дряхлый худенький старик в селе
Бродил по кладбищу ночами
Под нос себя кряхтя:

Невинная душа! И я её палач.
Жизнь человека на бутылку обменял.
Как ангца на заклание привёл,
Своей рукою самовластно
Бесчестья наказания печать
Я на судьбу её навлёк.
Убийца! Грех её — моя вина.