Исповедь Дракона

Дракон выполз из бездны, где вечно живет густая холодная ночь,
Его колени разбиты об острые камни, в ребрах свинец,
А в сердце - жажда хоть капли людского тепла.
Но люди кричали: «Чудовище! Прочь!»,
Тыкали в спину черенками от кос - выла тоской каждая кость.

Он подходил к деревням, где дымился уют и пахло теплом,
Склоняясь громадой у края селений,
К ногам бросал самоцветы, что таил под крылом,
В надежде на миг примирений.

Он к воинам приходил - те копья крестили, дрожа,
Смерть сулили ему, гремя оружием ржавым.
К мудрецам приползал - те от страха и злобы вопили: “Исчадье!”.
К купцам он являлся на торг - те, схватив свой товар, бросались камнями, спасая богатства.

Про каждого думал : «Вот этот - иной»,
Подползал, но вновь был отринут, удар за ударом,
Пока не изгрызла надежду оскомина зла.

Он мог бы всех испепелить, в прах обратить, слушая хруст,
Но в нем бушевала не злость, а потребность любить.
Он в стужи грел людские дома, тушил их пожары,
А сам, приколоченный их злостью ко дну,
Продолжал верить, леча их же раны.

Долго жил так, пока не пришла она.
С глазами, как летний дождь. И пальцы… чешую словно ласкали,
Не зная преград, не видя уродства.
Он сердце, пробитое копьями, в броне из шипов,
Положил на ладонь… Но она с рассветом ушла. Так безбожно.

Тогда взорвалась в нем вселенская боль, что копилась веками.
И пламя по жилам ударило, сжигая остатки добра.
Рушились неба подпорки, падали горы!
Он крушил этот мир, что кормил его ядом и болью.

И вот, уже тварь, разгневанный бог, готов был добить этот свет..
Как вдруг - тихий голос: «Меня тоже гнали. Я знаю, как больно тебе».
Мальчишка. В лохмотьях и грязи. Прозрачный, худой.
С глазами, что видели ту же тоску, то же дно.

И в этих глазах он увидел себя - пропавшего, забытого всеми.
И гнев его стих, осыпаясь в золу, став у ног холодною пылью.
И крылья, что небу несли ураган, сомкнулись над мальчиком оберегом,
Став ему вечным заслоном от зла, от обид, от гонений.

Они стояли в огне. Им не жгло, им светило.
Дитя под крылом. Дракон - вне брони,
Наконец-то без маски звериной.
И впервые за долгое время, забилось не пламя в груди - благодать,
Нашедшая на развалинах того, кто изгнан, как он, став всей вселенной единой.

И с криком, что резал хребты облаков,
Он ринулся ввысь, прочь от боли земной,
Неся в своем сердце испепеленном покой -
для того, кто, как он, был всеми отринут,
Но обрел целый мир под опальной душой.